Не убивайте мою собаку! - стр. 7

А тот зашагал дальше. В первые минуты девушка казалась ему невесомой, а теперь локти и плечи разрывала боль.

Лес остался позади, он пересек дорогу и теперь озирался настороженно: было страшно нарваться на кого-то из ранних прохожих или на знакомых собачников. Как он такое объяснит? Девушка могла в любой момент поднять крик, непонятно даже, чего ждала.

– Молчи, я тебе ничего не сделаю, – твердил Иван. – Я тебе помогу, а ты мне в обмен на это кое-что расскажешь. И пойдешь себе на все четыре, ясно?

Девушка помалкивала, глаз не открывала, словно у нее веки зашиты. Ей было совсем худо, в уголках губ залегла синева. Иван шел и надеялся, что сейчас Санька бросится к нему от дома, начнет наскакивать радостно, игриво, и плевать ей, что руки хозяина заняты. Он так в это поверил, что девицу из последних сил поднял повыше, едва не уперся подбородком ей в висок.

Но Сандры не было у парадного, не было у квартиры. Разочарование оказалось таким сильным, что захотелось швырнуть девицу на плиточный пол площадки, переступить через нее и запереть дверь. Пусть соседи вызывают этой наркоманке скорую или не вызывают, ему плевать.

Но, конечно, не бросил. Девушку Иван сразу отнес в спальню родителей, давно пустующую, уложил поверх покрывала на широкую тахту, поморщился. Никогда бы не поверил, что стройное женское тело будет внушать ему такое отвращение и ужас. От покрывала пахло пылью, лекарствами, а теперь еще завоняло этими тошнотными духами – он поспешил открыть окно. Увидел во дворе нескольких знакомых собачников, они болтали на скамейке, пока их питомцы нарезали круги вокруг детской площадки. Заболело сердце. Повернулся и увидел, что всего за несколько секунд девушка успела вытянуть из-под себя плед и по шею закутаться в него. Теперь ее дрожащие пальцы методично ощупывали ошейник, потом занялись его застежкой. Глаза девушки оставались закрыты.

– Что ты приняла? – рявкнул Иван. – Наркотики, спиртное? Чем тебе можно помочь, чтобы все это поскорее прекратилось? У меня терпение не железное.

Молчание.

– Я не причиню тебе вреда, – напомнил чуточку мягче. – Уж не знаю, чего ты там боишься, но я этого не сделаю.

– Я это услышала, – прервал его голос, слабый, но звучный, приятный.

Иван насторожился: пьянчужка так говорить не могла, уж слишком поставленный голос, интеллигентный. Неужели нормальная девчонка попала в беду, а он, получается, унес жертву с места преступления? Ладно, контакт есть, и она вроде не бьется в истерике. Хоть и ведет себя странно. Ошейник сняла, уронила на пол, вытянула вперед руки и развела их в разные стороны. При этом не забывала подбородком придерживать плед. Глаза она наконец-то открыла, но взгляд был странный, он ни на чем не фиксировался. Иван подошел ближе, наклонился и заглянул ей в лицо. Увидел чуть скошенные к переносице зрачки в обрамлении очень светлой, жемчужно-голубой радужки. Не удержался и провел ладонью туда и сюда перед носом девушки.

– Ой, вот не надо этого! – поморщилась она.

– Прости, ты все-таки видишь, а я уж решил…

– Чувствую движение воздуха.

– Так, я вызываю скорую! – Иван распрямился, полез в карман за телефоном.

Но девушка взметнула вверх руку:

– Не нужно! Все в порядке.

– Но у тебя с глазами что-то!

– Мне скорая ничем не поможет, я незрячая от рождения. Но ты можешь принести мне воды.