Не ты - стр. 15
– И часто тебе приходилось обманываться?
– Не то, чтобы. Зато по-крупному. С людьми вообще все сложно.
– С чего такие выводы в столь юном возрасте?
Казалось, Самохину и правда интересно, поэтому Маша все же решилась озвучить собственные мысли:
– Жизнь научила. Сразу ведь не разберешь, кто перед тобой. Подлинник или подделка. Некоторые так свое дерьмо упаковывать научились – попробуй, разгадай, что в середке. С виду – яркие, вкусные, завлекательные. Я их «люди-фантики» называю. Тех, с которых обертку снимать не стоит, иначе запачкаешься – там коричневая жижа внутри, если вы понимаете, о чем я.
– А ты – философ, Маша…
– А у вас температура опять. Горите – аж отсюда видно. Вам бы прилечь, а с бульоном я и сама закончу.
Самохин послушно расположился на диване, опустил голову на прямоугольную подушку в полоску всех оттенков коричневого и медленно, будто нехотя, прикрыл глаза.
– А что же с этими фантиками делать, Мурушкина?
– Главное – не разворачивать, и на вкус не пробовать. А там… можно отдать голодающим. Те сожрут и добавки попросят.
– А что же мне есть потом, если раздам все конфеты?
– А вы, Дмитрий Николаевич, бульончик кушайте. Простенький, возможно, даже покажется, постный. Но для здоровья полезнее – факт.
Маша не знала, дослушал ли ее генеральный, или раньше уснул. Лучше бы он, конечно, вообще о ее трепе не вспомнил. С чего только разошлась? Нашла, кого жизни учить. Идиотка. Но сказанного не воротишь. Своими словами ты управляешь ровно до тех пор, пока те не сорвались с губ. А после – уже они берут тебя в оборот. Бросив еще один задумчивый взгляд на Дмитрия Николаевича, Мура вернулась к работе. Бульон на плите кипел, как и мысли в ее голове. По всему выходило, что у генерального имелся ребенок. Мальчик, с которым ему не давали общаться в детстве, и который теперь, похоже, вышел из-под контроля. Это никоим образом не делало Самохина менее желанным для Маши, напротив… Ей захотелось отогреть Дмитрия. Подарить ему то, чего он, похоже, не знал. То, чего она и сама не знала! Семью.
Глава 4
– Ты не можешь меня бросить на произвол судьбы!
– Начинается!
– Я серьезно, Мура! Чего тебе стоит пойти вместе с нами?
– У меня сессия, работа, требовательный начальник и сварливый дед! Я до дивана с трудом доползаю, а ты мне предлагаешь еще в клубешник сходить!
– Ты рассуждаешь как пенсионерка, Мура. А ведь тебе всего двадцать лет!
– А кажется, что все сто…
– Тем более нужно взбодриться! Ну? Тряхнем стариной под крутые панчи>2…
– Нет, Лизетта, и не проси, и вообще, помолчи немного, дай я хоть конспект почитаю.
– Перед смертью не надышишься! – блеснула народной мудростью Лизетта.
– А разве я собралась умирать?
Девушка воткнулась взглядом в тетрадку и надолго выпала из реальности. Первый зачет – а в ней никакой уверенности! Ведь после работы у Муры совершенно не оставалось сил на зубрежку, и теперь она могла рассчитывать разве что на знания, которые почерпнула на лекциях, хотя с вечно тарахтящей на ухо Лизеттой, услышала она не так, чтобы много. А значит, надежда оставалась только на данный от природы ум.
– Твою мать! Вот какого хрена?! – зашипела Лиза на ухо, и что-то в ее голосе заставило Машу оторваться от своего занятия. Сначала она не поняла, что послужило причиной Лизкиного возмущения, а после… Нет, ничего сверхъестественного не случилось. Она не умерла, не упала в обморок, жизнь не остановилась, планета не замерла, но… Все же вид стоящего в нескольких метрах Богатырева царапнул что-то там… глубоко, убранное с видного места в самые дальние тайники памяти. То, что вспоминать не хотелось, не то, чтобы ворошить. – Вот и че этот урод приперся?!