(не) твой ребёнок - стр. 22
Но меня терзает, рвёт, колбасит внутри. До боли! До невыносимых ощущений. До смерти!
Поэтому я поднимаю голову и в лицо его мужественно смотрю, которое кажется мне самым неземным на свете. Тону в синеве бездонных глаз, лечу в их бесконечность, становясь звёздной пылью. Мои губы распахиваются, сердце гремит громче колокола, а слова вырываются резко, сами по себе:
— Я-я-я, простите... Я должна вам п-признаться. Я так больше не могу! Я... я кажется…. вас люблю.
Бам!
Грохот в сознании.
Жаром захлёстывает напряженные до безумия нервы.
Что я натворила…
Он же теперь меня уволит за такие слова!
Моя любовь к этому мужчине должна остаться запретной.
Брови Волкова взлетают вверх, глаза широко распахиваются, полыхая серебристыми искрами. Я резко отталкиваюсь от обнажённого тела босса и лечу в коридор, лепеча под нос:
— Простите, простите... Я глупая. Не должна была.
Олег Владимирович бросается следом за мной. Я на дверь со всей силы наваливаюсь, открываю её, пытаюсь ноги в туфли всунуть.
Бам!
Дверь захлопывается. Точнее, он её захлопывает мощным ударом кулака.
Вздрогнув, я прижимаюсь лбом к холодной поверхности двери.
Не отпускает меня! Господи…
Я почти рыдаю. Борюсь с собой, умираю от жажды его обнять и совершить грех. Много-много грязно-сладких грехов. Но умом понимаю, что нам нельзя. Но разве сейчас я могу мыслить трезво? Когда в голове лишь он. Только он. И мы с ним одни. В его роскошной квартире.
— Прекрати. Останься. У тебя дома сейчас небезопасно. Тебе некуда идти.
Склоняется надо мной сверху, бархатно шепчет.
Близко. Олег Волков стоит ко мне СЛИШКОМ близко. Почти прижимается обнаженным торсом к моей спине.
— Ты сладка... Ты очень вкусно пахнешь.
Горячее дыхание обжигает кожу на шее сзади, вниз к талии разносятся острые покалывания. Сладкие, горячие, дико приятные.
Он наклоняется максимально близко. Я почти чувствую его мягкие губы. Они застыли в миллиметре от нежной, бледно-розовой кожи. Я способность дышать теряю. В агонии безумия сгораю. От терзающего ожидания.
Наконец, он целует меня. В шею.
Нежно. Осторожно. Будто боится, что спугнёт.
Пальчики на ногах поджимаются.
Конец. Он только что нажал на курок…
Границы между нашими такими разными мирами трещат и рушатся как спичечные.
Окончательно!
Я резко оборачиваюсь. Смотрю на него покрасневшими глазами, в которых блестят мелкие капельки слёз. И сдаюсь.
Будь, что будет!
Не могу больше. Не могу...
Веки прикрываю, сама к нему тянусь, подставляя губы. Горячие руки обвиваются вокруг тонкой талии. Голодно и жёстко! Мужчина прижимает меня к стене, берёт в плен властными объятиями.
В следующую секунду на губы обрушивается вспышка острого безумия.
Сладкая. И ядрёная. Как сахар с перцем.
Я тоненько стону, пальцами в размашистые плечи впиваюсь, царапая их ноготками, пытаюсь не упасть. Ног не чувствую! Ибо это слишком... Слишком тяжело и адски приятно! До слёз. Счастья.
Я таю во власти миллионера. Забываюсь. В безвестное облачко превращаюсь, с легкостью отрываясь от земли, когда он углубляет поцелуй. Отчего становится ещё жарче.
— Ты слишком вкусная, малышка, — хрипло стонет. — Не могу тобой насладиться. И никуда теперь не отпущу! Ты станешь моей.
Волков ловко подхватывает меня на руки и несёт в спальню.
7. Глава 7.
Ночь проносится на одном дыхании.