( Не) тот ребенок - стр. 13
Как? Как жить без любимого, единственного мужчины, своей половины? Это невозможно. Равносильно тому, что безногий пойдет танцевать, глухой услышит песню, которую споет немой. Я инвалид! Меня нет! Я не могу жить дальше, потому что просто нечем. Мое сердце, душа, вся я похоронена там, рядом с Денисом. Здесь только оболочка. Она может двигаться, вышивать картины, делать что-то механически, не испытывая чувств. Не больше.
– Ален...Вернись ко мне, пожалуйста.
Мама заплакала навзрыд, прижав мою ладонь к своей груди. Мне бы почувствовать стыд или хотя бы вину, что довела ее, но во мне опять сияет пустота. Мне кажется она больше черной дыры в космосе.
– Вот, сходи сюда, пожалуйста. Это все, что я прошу!
Смотреть в ее глаза полные надежды тяжело и рука сама потянулась к флаеру.
«Группа поддержки родственников больных, что больны раком»
Все во мне натянулось струной. Опять в этот кошмар? Зачем мне туда? Денис болел раком и умер! Болел, не болеет! Нет.
Я почти произношу, что не стану идти, но в последний момент киваю. Сама не понимая зачем.
В назначенный день отец повез меня сам в центр, отпустив водителя и наплевав на работу. Я знаю, что он винит себя. Ведь с его подачи мы с Денисом и поженились. Это отец настаивал на выгодном браке с достойным мужчиной. Папа думает, что сплоховал и подвел меня. Я слышала, как говорил это маме после похорон. Жаль, что тогда я не смогла выйти и признаться, что благодарна ему. За целый год с любимым мужчиной! Страшно представить, что его никогда бы не было в моей жизни. Я бы не узнала разницу между симпатией, страстью и любовью, не научилась бы ценить моменты, я бы так и осталась капризной, избалованной девочкой.
Как папа не понял этого? Как мог предположить, что я бы выбрала никогда не знать Дениса, не любить его, не чувствовать себя частью его?
Мне хочется высказать все это отцу, заверить, что брак с Денисом не ошибка, а чудо, но папа то и дело спрашивает всякую ерунду. Не голодна ли я? Не хочу ли захватить на заправки кофе? Он не готов к этому разговору.
Сейчас отец сам на себя не похож. Не слышно больше резких, командных ноток в его голосе. Он перестал смотреть на часы, спешить куда-то. Телефон почти всегда в беззвучном режиме и папа явно снизил нагрузку. Совместные ужины — теперь семейная традиция, как и завтраки. Наверно, подобное им посоветовал психолог, чтобы я смогла «опираться на привычное и фундаментальное».
– Пап, я люблю тебя и маму. Не надо так стараться.
Мне вполне комфортно было ехать в тишине, без пустых фраз и разговоров.
– Мы не можем просто смотреть, как ты хоронишь себя заживо. - он ударил по рулю и тут же сжал его изо всех сил, пытаясь подавить в себе всплеск негатива.
– «Только позитивные эмоции» – прозвучал мамин голос у меня в голове. Она часто напоминает это отцу и сама бубнит эту фразу себе под нос, уже наверно даже не замечая.
– Понимаю. – моя рука лягла поверх его побелевших костяшек.
Мы посмотрели друг на друга и каждый продолжил делать, что должен и что может.
Здание центра было небольшое, но аккуратное. Широкая лестница, центральный вход, который вел сразу в просторный холл. Охранник у дверей вежливо, но требовательно попросил меня надеть бахилы, которые лежали в специальной коробке. Верхнюю одежду я нехотя сдала в гардероб, оставив себе лишь длинный вязанный шарф, который мы с Деней покупали прошлой зимой. Когда я накидывала его на плечи, перетягивая на груди, на меня накатывало ощущение, будто Деня обнимает меня. Сейчас мне как никогда нужна его поддержка.