(не)только бизнес - стр. 37

Облегчение приходит лишь тогда, когда он освобождает мою руку. Но только для того, чтобы зачехлить свой член презервативом. Черт, это не к добру.

— Ты пахнешь желанием, детка. И сексом. Хочешь, чтобы я просто трахнул тебя прямо сейчас? Нет ничего круче утреннего секса, детка. Тебе понравится, — прижимает к себе плотнее, рука Эйда накрывает мою попку. Сильные пальцы начинают скользить в преддверии интимного места, которое он хорошенько помучил прошлой ночью.

— Не хочу, Эйд. Не понимаешь слов? Все, что я хочу с утра — это литр кофе. И шоколадку.

— Как насчет леденца? — порочно улыбается Эйд, явно намекая на тот, что я сейчас против воли сжимаю в ладони.

— Ты охренел совсем? Я не занимаюсь оральным сексом. Никогда. Даже на отдыхе, — меня аж потряхивает от его наглости и уверенности в себе.

— Ты первая заикнулась об оральном сексе, заметь. Я это исправлю. Все, что ты будешь желать с утра это будет мой член.

— Так пошло, — выдаю я, краснея. — Если бы я знала, что ты такой, не стала бы с тобой связываться, — бормочу я, в который раз пытаясь отстраниться от наглеца.

— Ты хотела связаться со мной, как только увидела. Я почувствовал это, — обволакивает властным шепотом Эйд. — Чувствуешь, детка? Как у меня стоит на тебя. И это тоже с первого взгляда. На тебя. Простушку в черном купальнике, — меня немного задевает подобный эпитет. — Ты отличалась от них всех… — от сдерживаемого возмущения у меня начинает веко дергаться.

— Перестань. Замолчи, Эйд. Поиграли и хватит…

— Нет, так не пойдет, Мари. Хватит будет тогда, когда я скажу. Когда мне надоест, — мужчина вдруг рывком сажает меня на свои бедра. Сжимает мою задницу с силой и фиксирует на себе таким образом, что мой живот соприкасается с его мощной эрекцией, а соски почти болезненно трутся о его твёрдую грудь. — Может, это будет сегодня, сейчас. А, может, ещё не скоро, — одной рукой сцепляя мои запястья, он вновь мешает мне вырываться и двигаться. Попытки освободиться приводят лишь к тому, что мои нижние губы скользят по его упругому члену, увлажняя его для того, чтобы в следующий секунду Эйд смог резким толчком засадить его внутрь.

Я и слова произнести не успеваю, как он делает это.

— Ты можешь упираться сколько угодно. Твое тело хочет, — читает с моего тела Эйд, и отпускает мои ослабшие от шока, дрожащие руки. Не знаю, можно ли это назвать физическим насилием, но моральным — точно.

— Эйд, какого чер…, — обхватив ладонью мой затылок, смерив голодным взглядом, мужчина затыкает меня глубоким, собственническим поцелуем. Его губы оставляют на мне ожоги каждый раз, когда прикасаются ко мне. Не только потому что мне это нравится, но и потому что я не хочу допускать их к себе.

Не хочу сближаться с ним даже физически. Зачем? Чтобы потом

однажды понять, что он забрался мне под кожу?

Все мужчины — боль. Это я поняла, как только отец впервые влепил мне, когда я была крохой увесистую пощечину.

Особенно те, для кого существуют только их законы и правила. Такие «особи» мужского пола не поддаются контролю. А я привыкла за последние несколько лет в бизнесе держать все под контролем, под своим острым каблучком.

А такого, как Эйд загнать под набойку не получится.

— Заткнись, Мари. Так. Я помогу тебе. Расслабься. Я хочу, чтобы так двигалась, детка, — коротко выдыхает в губы, задавая ритм нашим движениям. Обхватывает мои бедра до боли, глубже проникая в меня членом. Тяжело дыша, я нерешительно начинаю вращать бедрами. Пошел он к черту. Хочет утреннего секса? Он его получит. Как мой последний подарок на память.