Не тайная связь - стр. 3
Мне срочно нужно было увидеть мужа и попросить его не задерживаться в кругу семьи, а скорее вернуться в Лондон.
Нам здесь не место.
Нам здесь опасно.
Почти всю дорогу мы едем в молчании, лишь однажды Юна проснулась и стала проситься на руки, но я уже давно выработала к этому иммунитет и отучила ее от своих рук.
– Возьми и успокой ее, – велит Мурад, поморщившись от крика дочери.
– Она сама успокоится. Я не приучаю ее к рукам, у меня болит спина.
– Это новое веяние моды у матерей? Похуизм?
– Это моя дочь, и я воспитываю ее так, как считаю нужным. К тому же, ты просто не знаешь ее характер. Если всегда потакать ее капризам, можно сойти с ума.
Похныкав, Юна быстро успокаивается и начинает изучать виды, сменяющиеся за окном, а Мурад больше не спорит со мной.
Я бросаю взгляд в окно и замечаю, что мы приближаемся к коттеджному поселку, но я слишком много лет отсутствовала в этом городе, поэтому не могу точно сказать, движемся мы в правильном направлении или нет. Я упорно жду подвоха, поэтому несколько раз нервно поправляю свое платье и случайно задеваю ногтем капроновые колготки. Черт! Они с треском рвутся в районе бедра, но от мысленной драмы меня отвлекает вопрос Мурада:
– Дочь еще не разговаривает?
– Увы.
– На Шахов она не похожа, – замечает Мурад, обернувшись на нас. – У итальянской породы сильные гены.
От слов Мурада мои руки начинают трястись, и я напрочь забываю про порванные колготки. В его рентгеновском взгляде я вижу свою погибель, ведь Мурад посмотрел на Юну всего раз и уже запомнил черты ее лица.
Это страшно.
Юна взяла внешность Италии, но это не исключало похожесть на ее отца. На Эльмана Шаха. Мурад либо слеп и глуп, либо пытается усыпить мою бдительность.
Не стоило сюда приезжать…
– Неважно, есть ли в ней ваши черты или нет. Девочки все равно не имеют значения.
– Ты ошибаешься, – пресекает Мурад, столкнувшись со мной взглядом. – Значение имеют как мальчики, так и девочки. Кстати, сколько ей лет?
– Ты спрашивал это несколько минут назад…
Я стараюсь отвечать коротко, потому что чувствую, как мой голос дрожит. Мурад тоже чувствует. Он ведь прокурор, большой человек в городе и наверняка он заслужил свой пост не только по той причине, что он наследник Шаха.
Если бы Юна была похожа на Эльмана, это бы нас сгубило.
– Спрашивал?
– Да, ты спросил, и я ответила, что ей полтора года.
– Да, припоминаю такое. Память у меня плохая.
Мурад прищуривается, а затем широко улыбается мне. Хочет расслабить, заставить поверить, что все хорошо и что будет очень сладко. Я улыбаюсь ему в ответ, но не так широко. Мне все еще дурно. Когда Мурад отворачивается к дороге, то я с шумом сглатываю слюну, что образовывается в горле от напряжения.
У прокуроров не бывает плохой памяти.
Черт с ними, с этими колготками, нам нужно уезжать отсюда. Срочно.
Звонок мобильного телефона заставляет меня подскочить на месте. Я торопливо ищу в сумочке свой телефон, пока не понимаю, что звонят не мне, а Мураду.
Юна, окончательно проснувшись, по привычке тянется ко мне.
– Нет, нельзя, – проговариваю строго.
Похныкав, дочь привычно опускает руки и быстро переключается на игрушку, которую я достаю ей из своей сумочки. Закончив разговор, Мурад оборачивается и неожиданно протягивает руку к кудрявой макушке Юны – та весело хохочет, а у меня дыхание обрывается.