Размер шрифта
-
+

Не такая, не такой - стр. 23

Прошелся по квартире — за несколько дней обжил ее так, что уборщица, небось, в обморок грохнется. Да, «обжил» — это эвфемизм слова «засрал».
На стеклянном столике в прихожей — визитка. Подобрал: «Алла Евгеньевна Соколова, фитнес-коуч». Фитнес-кто?
Да неважно. Ну слава богу, у меня с годами женщины стали приличнее, раньше могли телефон помадой на зеркале намалевать и пару поцелуев сверху.
Перевернул визитку — отпечаток губ.
Несколько секунд стоял, глядя на картонку со смазанной помадой на ней.

…Ладно.

Подхватил первый попавшийся под руку свитер, натянул, одновременно нашаривая на полочке ключи и запихиваясь в зимние кроссовки.
Семь вечера? Наверняка успею.
Соня — это сокращение от какого имени?
От Софьи же?
Интересно, сколько Софий может работать во всех библиотеках Москвы?

Я человек увлекающийся.
Иногда даже слишком.
Сначала увлекся юриспруденцией. Потом фармацевтикой.

Переставал есть и спать, упарывался до такой степени, что все конкуренты отходили в сторону в ужасе. «Не дай бог стать как он».
Там, где другие, более талантливые, сдавались — я шел до конца.
И всегда — всегда! — добивался того, чего хотел.

Хотел стать адвокатом номер один, чтобы мой телефон передавали друг другу в крайних случаях: «Очень дорого, но если возьмется — можешь расслабиться», — и еще годы после того, как завязал, мое имя было синонимом избавления от больших проблем.

Хотел выиграть в «наперстки» с системой: построить честный фармацевтический бизнес и выжить — ни одной взятки не дал из принципа. И выиграл. Старая репутация, конечно, помогла.

Хотел выкачаться из дрища, которым был всю свою жизнь, в нормального бодибилдера — как обычно, в хард-режиме. Без химии, чисто на упрямстве. И выкачался за несколько лет, да так, что старые друзья узнавать перестали.

А потом взял в руки стамеску — захотелось кое-что довести до ума в резьбе на старом буфете. И пропал — очнулся, когда заказы на мои изголовья, горки и кресла превратились в очередь больше года длиной. Пихнул в фарм-бизнес сына, пусть учится плавать сразу на открытой воде, а у меня другие дела появились. Влад как раз стал зубы щерить: доказывать, что лучше меня понимает процессы. Кажется, он до сих пор не осознал, что тогда случилось и почему у нас не было традиционной войны отцов и детей.

Всегда чувствую эту грань — когда еще можно удержаться, не нырять с головой в очередное увлечение, отойти.
Но никогда не отходил.

Поэтому вместо того, чтобы позвонить нормальным ребятам и заказать найти эту Соню по библиотекам, я просто еду наугад — к той аптеке, где я ее встретил, а там уже смотрю по карте, где ближайшая библиотека.

И угадываю.

Хлопает дверь, накатывает запах бумажной пыли, резко включая щемящую ностальгию по юности, когда я проводил часы и дни в читальных залах Ленинки.

Навстречу встает со стула гардеробщица, но замирает в недоумении — у меня ни куртки, ни пальто, да и не слишком я похож на завсегдатая районных библиотек.

Прохожу в дверь с табличкой «Абонемент», сопровождаемый запоздалым:
— Бахилы!

Ну что ж.

Когда я в потоке, интуиция не подводит. Соня здесь.

Она стоит, склонившись над стойкой, листает коричневые хрупкие страницы книги, захлопывает ее, пишет что-то на карточке. Кусает губы и отводит волосы машинальным жестом, открывая маленькое розовое ушко с капелькой-сережкой. Задумывается, опускает глаза — и тени ресниц очерчивают темные полукруги на светлой коже.

Страница 23