Не такая, как все - стр. 4
– Ты уверен, что это здесь?
– Да. А что?
– Просто Испанский Гарлем – пуэрто-риканский район.
– А вдруг моя тетка – индианка из Пуэрто-Рико? – отозвался со смехом Санджай.
– Мне подождать?
– Будь так добр. Я ненадолго.
На всякий случай Санджай забрал из багажника свои вещи.
Лали поставила на стол кастрюльку, сняла крышку – и в столовой запахло так, что у Санджая потекли слюнки. Дипак, вернувшись с работы, удивился, увидев жену в сари, которого она никогда не надевала. Еще больше его удивило то, что она приготовила его любимое блюдо, потому что оно появлялось на столе только в праздники. Наверное, его жена уступила наконец доводам рассудка. Почему они так редко доставляют себе маленькие радости? За едой Дипак принялся пересказывать последние новости: он любил обстоятельно излагать все, что прочитал в метро. Но Лали слушала его рассеянно.
– Кажется, я забыла сообщить тебе: мне звонили из Мумбаи, – сказала она, подкладывая ему добавки.
– Из Мумбаи? – переспросил Дипак.
– Да, наш племянник.
– Который из них? У нас наберется десятка два племянников и племянниц, и никого из них мы не знаем.
– Это сын моего брата.
– Вот оно что! – Дипак зевнул, его уже клонило в сон. – У него все хорошо?
– Брат двадцать лет как умер.
– Я спрашиваю не про него, а про племянника.
– Скоро сам у него спросишь.
Дипак отложил вилку.
– В каком смысле «скоро»?
– Слышимость была неважная, – лаконично объяснила Лали. – Я так поняла, что он хочет прилететь в Нью-Йорк. Ему нужна семья, которая бы его приняла.
– При чем тут мы?
– Дипак, с тех пор как мы покинули Мумбаи, ты мне все уши прожужжал своими воспоминаниями о красотах Индии. Иногда у меня создается впечатление, что она застыла во времени, как эстамп. Ну а теперь Индия пожалует к тебе сама. Разве это не повод для радости?
– Ко мне пожалует не Индия, а твой племянник. Что ты о нем знаешь? Вдруг он неуживчивый? Раз ему нужна крыша над головой, значит, он явится сюда с пустыми карманами.
– Мы тоже такими были, когда сюда приехали.
– Но мы были полны решимости трудиться, а не ютиться по чужим углам.
– Подумаешь, неделя-другая! Это еще не конец света.
– В моем возрасте несколько недель – возможно, все, что мне осталось.
– Перестань, смешно слушать! Если уж на то пошло, днем тебя все равно не бывает дома. Я с радостью покажу ему город. Не станешь же ты лишать меня этого удовольствия?
– Где он будет спать?
Лали указала глазами на дальний угол коридора.
– И речи быть не может! – возмутился Дипак.
Он отложил салфетку, пересек гостиную и распахнул дверь голубой спальни. Он сам выкрасил ее в такой цвет тридцать лет назад. Когда он разбирал колыбельку, которую смастерил своими руками, он испытал самую жгучую в своей жизни боль. С тех пор он заходил в эту комнату всего раз в год, чтобы, сев на оставленный у окна табурет, молча помолиться.
Сейчас, увидев, как жена преобразила эту комнату, Дипак горестно вздохнул.
Лали подошла к нему сзади и обняла.
– Дыхание молодости пойдет нам на пользу.
– И когда должен появиться этот твой племянник? – спросил Дипак.
Не успел он договорить, как зазвонил домофон.
Дожидаясь гостя на лестничной площадке, Лали поправляла свое сари и высокий пучок, закрепленный светлым роговым гребнем.
Санджай вышел из лифта. На нем были джинсы, белая рубашка, элегантный пиджак и изящные спортивные туфли.