Не стирайте поцелуи 1 - стр. 31

Betelgeuse: Стэнли парк.

WTF_LEO: Сюрреалистически красиво. 

Я задумываюсь и за завтраком его спрашиваю:

– Как ещё ты можешь передвигаться, кроме такси?

– Пешком. 

Ага, думаю, значит у них это тоже называется «пешком». 

– А на обычной машине?

– Тоже можно.

– Супер. Тогда давай съездим сегодня в Стэнли парк? Я покажу тебе это место. 

– Я буду занят весь день.

– Окей. Можем перенести на завтра. Если не будет дождя. 

– Завтра я тоже занят.

– Послезавтра?

– Тоже.

– Ясно. 

Да больно нужно! Хочешь, как лучше, а в ответ получаешь вот это. В моих классификациях не отведено даже полочки под такой тип поведения, поэтому он никак не поддаётся категоризации.

В понедельник я еду к своему доктору и, пользуясь случаем, ненадолго застреваю в парке – всего на три часа. Когда возвращаюсь, кухня в квартире на Кордова стрит выглядит как Пёрл-Харбор после японского нападения.

– Что здесь было? – спрашиваю.

– Я чизкейк испёк.

У меня нет ни сил, ни желания с ним спорить – лаборатория прислала плохие анализы. Печень. Однажды, в пору моей жизни на улице, мне довелось отравиться просроченным бутербродом из мусорного контейнера около супермаркета. Случилось это после почти года грандиозной экономии на еде. Продукты в таких контейнерах бывают совершенно не порченные, преимущественно, конечно, йогурты, но, бывает, попадается и мясо, которое негде готовить, и овощи, и фрукты. Отравление вылечили, но после изнасилования у меня выявили гепатит. Гепатит тоже вылечили, однако с печенью проблемы остались навсегда – то ли из-за гепатита, то ли из-за отравления, и теперь мне приходится раз в полгода сдавать анализ крови. После сегодняшнего визита к доктору у меня строгий выговор, диета и прощание с курением. Последнее тяжелее всего, потому что мне всё чаще казалось, что живу я исключительно ради тех минут, когда в моих пальцах сигарета, а в лёгких её дым. И я даже регулярно благодарила Бога за то, что моё двухлетнее бомжевание дало осложнения на печень, а не на лёгкие. Теперь это не имеет уже никакого значения.

– Чизкейк будешь? – спрашивает Лео мою спину, пока поднимаюсь по лестнице в свою комнату.

– Мне нельзя чизкейк. Я уберу позже, сейчас неважно себя чувствую, – ставлю его в известность, не оборачиваясь. – Я, наверное, спать лягу рано. Если понадоблюсь, пиши… сообщение.

Единственное время, когда мы хоть как-то общаемся – завтрак, обед и ужин. Коммуникация в основном происходит на энергетическом уровне, но иногда удаётся даже поговорить. А если уж совсем улыбнётся удача, то и посмотреть друг другу в глаза. Лео любит зрительный контакт ещё меньше, чем обмен голосовыми сообщениями. Этот парень – продукт своей эпохи: ему проще и легче набрать сообщение, нежели открыть рот и издать пару звуков. Ну, ровно пару он, как раз, и издаёт: «привет» и «спокойной ночи». 

Будит меня неугомонный долбёж в домофон. На часах нет ещё и шести утра, а трель девайса, подключённого из-за «ограниченных возможностей» хозяина квартиры к моему смартфону, способна поднять из могилы мёртвого.

– Квартира Лео… – я даже не знаю его фамилии – только теперь доходит.

– Келли, – слышу грубый бас на том конце.

 И через мгновение к нему присоединяется

– И Ма-а-арлис!

Меня аж скручивает от децибелов громкости, но главное, от понимания, что на сегодня отдых окончен. А может, и не только на сегодня. На днях Лео предупредил, что к нему, возможно, приедут друзья – привезти объективы и посмотреть Ван. Я от всей души понадеялась, что они «возможно» всё-таки останутся дома. Не остались.