Не спи под инжировым деревом - стр. 37
– Это Бабек, – сообщил он. – Прислал мне варианты обложек. Вот, посмотрите.
Он протянул мне смартфон, и его тонкие края впились в мои пальцы. Я взглянул на экран, дабы ознакомиться с предложениями фотографа-гения. То, что я увидел – потенциальное лицо нашего детища, – охарактеризовать можно было лишь ставшим с некоторых пор ироничным словосочетанием «современное искусство». На невнятном сером фоне, в композиционно выверенном месте (если поделить обложку на равные участки двумя горизонтальными и двумя вертикальными линиями, то ровно на пересечении вторых, в правой нижней части), белело что-то вроде умеренно-экспрессивного пятна краски. Как бы смотрелся на этом агрессивно-шипастый наш логотип? Как хулиганство? Варварский набег граффитистов – фанатов Cradle Of Filth на музей Гугенхайма?
Остальные варианты выглядели не лучше. Не обращая внимания на испуганный вопль Мики, я перебросил его драгоценный смартфон (приобретённый по цене пары просветляющих поездок на Гоа) Джонни. Тот взглянул на первый экземпляр и удивлённо присвистнул:
– Так это ж птичье говно!
– Где? – заинтересовалась Сайка, засовывая лицо в экран.
– Да вот эта белая х…ня. Голубь насрал на асфальт.
– Я даже не догадался, – Джонни поразил меня своей наблюдательностью. Потом я задумался. Может быть, дело вовсе не в наблюдательности. Может быть, дело в эрудиции, в образованности. Может, я углядел в голубином помёте произведение современного искусства потому, что лучше, чем Джонни, разбираюсь в искусстве в принципе? Может быть, более низкая осведомлённость позволяет ему видеть вещи такими, какие они есть? Или сказалась его склонность во всём видеть дерьмо?
– Это что, Бабек нам так намекает, на что похожа наша музыка? – задал я риторический вопрос. – Или он думает повторить подвиг Андреса Серрано?
Мы все посмотрели на Мику, будто он был в чём-то виноват.
– Ну, он же концептуалист, мать его, – огрызнулся Мика.
– Почему ты вообще решил, что фотограф лучше художника? – упрекнул его Эмиль.
– Потому что он один согласился работать бесплатно! – крикнул Мика, покраснев. Он у нас в команде всегда выполнял роль организатора. Он находил нам подработки, договаривался с хозяевами клубов и ресторанов о концертах, брал на себя заботу о дисках и футболках с нашими физиономиями. И всё это в условиях строжайшей экономии. – Да блин! Никто больше не хочет работать бесплатно!
– Да ладно, – вставил Джонни, – в этой стране почти все въё…ают бесплатно. У тебя что, нет знакомых, которые хотели бы обзавестись неоплачиваемой, зато постоянной работой? Стабильность – это ведь главное в жизни!
– Так, тихо. – Я из своего гамака простёр к ним руки, миролюбиво покачиваясь из стороны в сторону. Ничто не могло вывести меня, настроившегося на сиесту, из томного состояния. – Никто не хотел работать на нас бесплатно до того, как я совершил зверское самоубийство. А теперь захотят.
Команда посмотрела на меня с недоверием, а Сайка ещё и с укором.
– У Зарифы есть знакомая художница, если я правильно помню. Может быть, она согласится помочь.
– У неё тоже концептуальные картины? – спросил Эмиль, которому, очевидно, не понравилась идея, что я всех спасу.
– Да, но она работает в разных жанрах. Были у неё рисунки в стиле фэнтези… ничего так. Но вообще это должна быть наша лучшая обложка. Это же альбом, посвящённый моей памяти.