Не снимая маску - стр. 7
Из-за того, что поголовно все перенесли ковид, обоняние исчезло практически у всех. А те, кто обладал умением саморегулировать иммунопсихические процессы своего организма, как Анзурат и я, его частично сохранили. И от этого очень страдали, слыша все чудовищные запахи 2062 года. К этому надо добавить, что мир стал бесцветным. Просто потому, что цвета все, кроме серого, чёрного, коричневого и белого, запретили. Зато так называемый золотой цвет, или, как говорят судмедэксперты, цвет жёлтого металла, стал главным цветом ОИСОПР.
– Ну, что решили? Уёбываем в прошлое, дядя Андрей? Или остаёмся здесь на педофилов охотиться, как 99 процентов населения? – она улыбнулась, и в глазах её мелькнула чертовщинка.
– Россия без педофила – могучая сила!
– Боремся мы сотню лет.
В дело идут вилы,
Но конца и края нет
Этим педофилам,
– поддержал я свою пациентку. – Да. Я почти решился. Только бы санитары не узнали.
В палату как раз вошёл санитар:
– Всё, хватит болтать. Доктор, пошёл нахуй. Все больные идут в актовый зал. На встречу с писателем, героем, ветера ном трёх войн, восьмидесятисемилетним Евгением Подмазовым. Всё! Я сказал всё! Лежачих на каталках перекатим!
Санитар мрачно посмотрел на меня, и я вышел из палаты и пошёл в актовый зал.
Актовый зал Главной Легендарной Ордена Героического Труда Психиатрической больницы номер 1 имени 26 Московских Санитаров был набит битком. Мест не хватало, и часть пациентов и врачей сидела на каталках лежачих больных.
Евгений Подмазов – легендарный писатель, книги которого были переведены на все языки мира, включая мёртвые, – с удовольствием, подрыгивая то одной то другой ногой, рассказывал, как он одновременно писал правой рукой и стрелял левой.
– Я, блять, как Саша Пушкин и Миша Лермонтов, как Лев Толстой и Эдуард Лимонов. Я, как Эрнест, сука, Хэмингуэй! Но убил я больше, чем они, людей… О, сколько я убил! А написал я сколько!
Евгений всё время, рассказывая о своей творческой и боевой жизни, оглядывался, как будто кто-то стоял за его спиной и целился ему в затылок.
Спустя два часа зажигательного выступления старого мачо на сцену поднялся санитар и, не предупреждая выступающего Легендарного Писателя, отобрал у него микрофон, слегка въехав ему локтем по челюсти так, что тот молча выпал из кресла.
– Пошёл нахуй, – сказал вежливо санитар, – и все пошли нахуй, по палатам. Выступление закончено. С книгами к писателю за автографами не подходим. Вы всё равно читать не умеете.
Перед уходом домой я заглянул в палату Анзурат. Мы вышли в холл для встречи больных с посетителями.
– Скажи, а почему ты хочешь переместиться, то есть съебаться, именно в 2020 год?
– Доктор, дядя Андрей, на то много причин. Во-первых, моя мама и мой папа, который умер от Ковида-19, родились в том году. В Москве. Этот год подарил им жизнь, а значит, и мне. Во-вторых, мой дедушка и моя бабушка мне много рассказывали, как они хорошо жили в 2020-м. Дедушка развозил еду на велосипеде, и у него были зелёная куртка и зелёный ящик с едой за плечами. Это красивый цвет. А бабушка на самокате развозила еду в жёлтой куртке, и у неё за плечами был жёлтый ящик с едой. И однажды они столкнулись на широком тротуаре. И сразу полюбили друг друга. А в-третьих, – Анзурат засмущалась, – мне просто нравится эта цифра. 2020.