Не смотри в глазок - стр. 2
Противные обои; когда смотришь на них, кажется, что стены дышат. Что под этими крапинками проступает что-то другое, тёмное. Я достал свои грамоты, стал развешивать на липучки для картин: гвозди в стены здесь вбивать нельзя. Всё равно комната неуютная. Вещи мои, но в новых стенах всё выглядит иначе. Я снова лёг и рассматривал комнату, но не мог избавиться от ощущения, что это она разглядывает меня.
Прикрыл глаза. Уже балансируя на грани сна, я ощутил, как груди коснулось что-то ледяное. Это мама положила на меня пачку бактерицидных салфеток:
– Оботрись хотя бы. Они из холодильника.
Я кое-как освежился, и мы пошли на первый этаж искать объявление о том, когда дадут воду. Его не было.
– Зайдём в офис управляющей компании, – сказала мама.
Мы вышли во двор. Офис был в соседней секции.
– Здравствуйте, – сказала мама двум пожилым женщинам, которые обсуждали что-то, поставив свои сумки на землю. Те посмотрели на нас настороженно.
Я услышал, как одна сказала другой, понизив голос:
– В четыреста вторую всё заезжают и заезжают.
Офис управляющей компании оказался закрыт. Возле него галдели несколько женщин. Мы ещё издалека услышали, что воды нет ни у кого в четвёртой секции. То есть в нашей.
– Да у них всё через одно место делается! – рокотала дородная мадам, напоминающая огромную глыбу из желе. – Купили, млин, квартирку. На прошлой неделе два раза воду отключали. А объявление повесить им, конечно, недосуг. Мы ж терпилы.
Рядом с ней стояла девочка лет пяти. Женщина то и дело автоматически поглаживала дочку по голове, не переставая при этом возмущаться.
– Простите, известно ли, когда дадут воду? – спросила мама.
– А когда соизволят! – сказала мадам. – Прекрасную застройщик нам насадил управляющую компанию. Мы ж тут все кто? Мы жильцы, мы никто! Надо заявление писать на них. За наши же деньги – такое отношение. Баки мусорные нюхаем недельной свежести. Вентиляция еле дышит, ни фига не тянет. Кондиционеры ставить нельзя, а мы от жары подыхаем. А теперь ещё без воды. Уморить нас хотят. Одного, вон, уже угробили! Допрыгались! Мало им судебных исков!
– Кого угробили? – не понял я.
– Никого, – ответила за женщину мама, – не встревай. – И снова спросила желеобразную мадам: – Так что вы знаете про воду?
– Да ничего не знаю, как и вы. Вы тоже из четвёртой секции? Что-то я вас не видела.
– Мы только заехали.
– Случайно не в четыреста вторую? – прищурилась женщина.
– Да. А что?
– Да так, ничего. Я думала, вы из местных, а вы снимаете… Забудьте. – Женщина растерянно стрельнула в маму глазами и замолчала, демонстративно глядя в сторону.
Наконец, за нашими спинами раздался бодрый женский голос:
– Так, товарищи! Я знаю, почему вы тут стоите, но воду уже дали! Просто перекрыли ненадолго стояк. Давайте без паники! – Ясно-понятно, это была управляющая.
– Слава тебе господи, – едко сказала ей мадам и ушла вместе с дочкой, оглянувшись на нас с мамой по дороге.
В квартире я наконец принял прохладный душ. Мама попрыскала на свою розовую блузку водой из пульверизатора и стала её гладить, отчего сделалось ещё жарче.
– Потерпи, – сказала она. – Я на работу завтра что, в неглаженом пойду?
– Я вообще молчал.
Завтра мама заступает на должность «медсестра кабинета функциональной диагностики» в клинической больнице № 15. Будет снимать кардиограммы у тех, кого привозят на скорой. Только вот смены поначалу будут ночные и график плавающий. На мой вопрос, почему она не взяла дневные, мама сказала: «А ты найди-ка работу после того, как пять лет была домохозяйкой! Скажи спасибо, что хоть рядом». В общем, сейчас мало тем, которые я могу поднимать с ней, не волнуясь о её реакции.