Не разлей вода - стр. 11
– Вот и я думаю, что лучше жареной картошки ничего еще не придумали.
Неспешную беседу прервал звонок – так обычно Лидия Александровна напоминала, что помимо занятных разговоров в «курилке» есть обязанности по дому, за которые хозяин платит неплохие деньги. Повар снял трубку:
– Алло, да, Лидия Александровна! Да, здесь! Конечно, сейчас передам. Хорошо. Сейчас отправлю Оксану к вам.
– Ты слышала? Бегом в гостиную с тряпками и пылесосом.
– О господи! Интересно, хозяева так же часто убирали бы дом, если бы жили без прислуги?! Или чем больше денег, тем больше аккуратности?
Нарочито лениво Оксана встала, завязала передник так, чтобы форменное платье стало короче, поправила волосы. И победно оглядела присутствующих. Артемий Николаевич не удержался:
– Велено передать, чтобы юбку высоко не задирала!
– Так она у меня сама по себе вверх ползет!
С этими словами, покачивая бедрами, под снисходительные взгляды мужчин горничная покинула «курилку».
– Вот тебе на – актриса. Да, Артемий, кто бы мог подумать?
Артемий Николаевич ничего не ответил, потому что смотрел в окно. Он увидел Самарину, которая не спеша шла по дорожке. Рядом с ней шла невысокая симпатичная девочка, дочь Кочина. Обе они смеялись. И лицо Ольги Леонидовны, такое помолодевшее и красивое, заставило забыться Артемия Николаевича, и он вдруг произнес:
– Я когда-то так был в нее влюблен.
Ольга Леонидовна Самарина помнила, как магазин «Армения», что на углу Тверской и Тверского бульвара, торговал самой настоящей бастурмой. Впрочем, тогда Тверская была улицей Горького, а сама Ольга Леонидовна – маленькой девочкой. Так вот, ту бастурму с сегодняшней сравнить нельзя. Та, советская, бастурма была посыпана красным перцем ровно так, как посыпали ее армянские хозяйки в Ереване. Как-то на гастролях вся труппа их театра была приглашена в гости к режиссеру местного театра – там-то и угощали среди всего прочего замечательным домашним вяленым мясом. Ольга Леонидовна понимала, что и Ереван стал другой, и бастурма иная, оставалось надеяться, что армянские хозяйки остались прежними. В том смысле, что традиции делать это поистине царское угощение передались из поколения в поколение. Ольга Леонидовна задержалась на миг у новой пластиковой двери преображенного магазина «Армения», покачала головой и, вздохнув, скрылась в огромной арке старого сталинского дома. Она спешила, поскольку сегодня, как было уже заведено давным-давно, к ней должен был приехать гость, ее старинный знакомый Хвостов Владимир Иванович. Владимир Иванович уверенно преодолел путь от дипломатического работника до бизнесмена. Будучи владельцем известного финансового холдинга, он, пользуясь привилегиями возраста и солидного банковского счета, счел возможным взять шефство над старинной знакомой, актрисой театра. Предложение руки и сердца, которые периодически делал Хвостов, Самарина оставляла без внимания, только с досадливой шутливостью сетовала на однообразие формулировок. Хвостов был человеком умным, добрым и терпеливым. А потому не упускал даму сердца из виду, опекал ее, делая вид при этом, что такая самостоятельная особа, как она, в «поводыре» не нуждается.
Со своей стороны Ольга Леонидовна, хоть и насмешничала над поклонником и изводила его придирками, дорожила его привязанностью и постоянством. Поэтому в присутствии Хвостова старалась быть на высоте. И сейчас Ольга Леонидовна, войдя в квартиру, первым делом бросилась к зеркалу. Все остальное может подождать, но вот капельки испарины над верхней губой и съеденная помада – вещи абсолютно недопустимые. Сидя перед большим зеркалом из карельской березы и промокая мягкой пуховкой лицо, Ольга Леонидовна хорошо поставленным голосом обратилась сама к себе: