Не просто лучший друг - стр. 39
Честно говоря, я думала что животных будут приводить по одному в лечебный кабинет и там я буду делать свою работу, но видимо здесь так не принято. Что, кстати, наверное и логично, тут не клиника, а приют, где животных очень много, а времени мало.
Где бы теперь найти этого “Славика”. Осматриваюсь по сторонам и вижу высокого мужчину в кепке козырьком назад возле одного из вольеров – думаю, стоит спросить у него.
– Извините, здравствуйте, а… – когда он поворачивается ко мне лицом, я теряю дар речи.
– Староста? – удивленно приподнимает брови Райский Вячеслав Олегович, собственной персоной. – Ты тут тоже волонтерствуешь?
– Да… А вы… Тоже? – едва могу сложить пару слогов в слова, настолько я в шоке.
На преподавателе обычные замызганные джинсы, уже все изляпанные в разного рода субстанциях, кофта с длинным рукавом, не уступающая по загрязнениям, и спортивная кепка, надетая козырьком назад. Так непривычно увидеть его не в строгом костюме и даже не в рубашке с брюками, а… Вот таким.
– Как видишь, – усмехается он. – Ты к больным, помощь нужна?
– Мне сказали, тут поможет некий Славик, но…
– Славик — это я, – улыбается Райский. – Так что пойдем, оказывать помощь страждущим.
Киваю и иду вдоль клеток, высматривая животных с признаками повреждений или с бинтами на теле. Все в груди сжимается от непонимания, как себя вести, как разговаривать с мужчиной. Максимально неловкая ситуация.
Что-то много их в моей жизни стало.
Нахожу первого пациента – пса с перебинтованной лапой: сквозь бинт проглядывается кровь и животное постоянно лижет свое ранение. На листке, прикрепленном к вольеру читаю незамысловатую “историю болезни”: Шарик, восемь лет, драка с собаками, повреждение мягких тканей задней конечности.
– План работы такой, – начинает преподаватель, – что я захожу первый, надеваю намордник, пристегиваю Шарика и фиксирую. Затем заходишь ты и работаешь.
– Хорошо, – отвечаю я и надеваю перчатки. Пока мужчина заходит в клетку и готовит пса к процедурам, я достаю необходимые расходники.
– Готово, заходи, – зовет меня Вячеслав Олегович и я прохожу внутрь.
На удивление, пес даже не пытается огрызаться, но я вижу, насколько сильно держит его мужчина. От напряжения на кистях его рук проступают выпуклые вены, почти так же, как на парах, когда он опирается на столешницу…
– У вас нет занятий во вторую смену и вас попросили помочь? – спрашиваю я и разрезаю старый липкий бинт на лапе животного.
– Нет, я доброволец, – отвечает преподаватель. – Так же как и ты.
– Не ожидала вас увидеть, честно, – смущенно улыбаюсь я.
– Тесен мир… И еще, давай на “ты”, пока мы здесь коллеги, идет? – поднимаю на него взгляд и неуверенно киваю.
Его простота и приземленность к обычным смертным все больше меня обескураживает. Этот человек всегда был для меня эталоном мужчины, если честно, а сейчас уж совсем близок к святым, потому как после работы идет бесплатно помогать животным.
– Первый готов, идем дальше? – запирает дверь клетки и подмигивает мне Райский.
– Да, идем…те, – все равно исправляюсь я. Не хочу переходить границу, для меня и так работа с ним бок о бок – стресс.
Обрабатываю ровно четырнадцать животных и вместе со своим помощником возвращаюсь в ангар. Пока я мою руки, он выгружает мешки с кормом поближе к выходу. Подхожу к столу, где до сих пор сидит в переноске рыжий Одуванчик. Провожу кончиками пальцев по решетке окошка и кот недовольно шипит, издавая утробное рычание. Несмотря на такую реакцию, глаза у него добрые, просто он еще не принял тот факт, что его предали.