Не просто лучший друг - стр. 31
А еще придется принимать себя… Новую себя, совершенно другую и рисковую. Не подчиняющуюся логике и правилам общественности, которым всегда следовала строго. Сейчас как раз хочу нарушить одно из правил настолько сильно, что, кажется, умру если не сделаю этого!
– Нет, не жалею. Просто не привыкла показывать свои чувства на людях, ты же знаешь, – отвечаю я и, дождавшись пока за спиной Глеба пройдут все студенты, делаю последний, разделяющий нас, шаг вперед. Прижимаюсь к парню и целую в чуть колючий подбородок. – Прости, больше так не буду, а то…
– Кто-то увидит и подумает, что ты легкомысленная девчонка, я понял, – на его губах расползается милая улыбка и я при этом чувствую себя невероятно счастливой. – Ты, определенно, меняешься, – подмигивает он. – В лучшую сторону.
Для кого-то в лучшую, а для себя, вот, я пока не определилась наверняка в какую.
Прослушав еще несколько лекций, мы с Глебом по плану возвращаемся домой, чтобы перекусить и поехать в приют. Стоит только переступить порог квартиры, как он сгребает меня в свои объятия и целует. Без предупреждения, жадно и горячо до такой степени, что у меня выбивает из легких весь кислород, я дышать не могу.
– Мечтал это сделать все те несколько часов в универе, – усмехается парень и прижимает меня к себе.
Еще никогда я не была так рада суетящемуся в ногах и лающему Анубису, честное слово! Я просто не знаю, что ответить Глебу на подобные его фразы и не знаю что бы он хотел услышать.
– Кто греет поесть, а кто идет гулять с Бисом? – приподнимает брови Глеб.
– Я схожу, ты был утром, – отвечаю я и беру поводок.
Тратим в общей сумме около получаса на свои сборы и отправляемся в приют. Он находится на самой окраине города, неподалеку от теплоэлектростанции и дачных участков. Глухой забор, металлические ворота и страховочная сетка встречают нас вместе с громким собачьим лаем.
– Мы по волонтерской программе, куда нужно пройти для ознакомления с работой? – спрашивает Глеб у мужчины, стоящего возле ворот.
Я же пока занимаюсь осмотром местности. Первое, что я замечаю еще у ворот, – это специфический запах. Запах смолы и древесных опилок, душок выгребной ямы и тот самый «запах собачатины». Мой папа был кинологом и каждый раз, когда Арман – его пес, намокал под дождем или нырял в пруд возле нашей деревни, отчетливо ощущался именно этот запашок.
Дорожки на территории приюта где-то засыпаны асфальтной крошкой, а где-то просто землей, что уже говорит о том, что приют выживает так, как может, используя подручные средства. Вольеры здесь расположены полосами, буквально по два-три метра на собаку среднего размера. Радует то, что внутри крытых вольеров есть настил из досок, а значит животным не холодно и в дождь вода не заливается к ним в клетки.
Из рабочего персонала я замечаю только одну женщину, в относительно чистой униформе ветеринара, и троих разнорабочих, фасующих корм по мискам. На самом деле, картина удручающая, особенно веет тоской, когда мы проходим мимо клеток с животными. Какие-то собаки бросаются на решетки и громко лают, выплескивая на нас свой гнев и обиду, какие-то просто бегают по своему вольеру и смотрят на нас с подозрением, будто ждут удара или наказания, а есть те, кто даже головы не поднял в нашу сторону, они просто продолжают лежать в углу и, смирившись с ситуацией, смотреть в одну точку.