Не позже полуночи и другие истории (сборник) - стр. 22

Мальчик-рассыльный поднял его на лифте в скромный номер на пятом этаже в задней части отеля. Голый, безликий, с закрытыми ставнями и запахом кухни, доносившимся снизу, со двора…

– Попроси принести мне двойной виски, – сказал Джон, – и имбирный эль.

Оставшись один, он подставил лицо под холодную струю в раковине и порадовался, обнаружив крошечный кусочек бесплатного мыла – пустяк, но все-таки признак относительного комфорта. Он скинул туфли, повесил пиджак на спинку стула и бросился на кровать. Где-то громко играло радио – старая популярная песня, вот уже несколько лет как вышедшая из моды; года два назад Лоре она очень нравилась. «Я люблю тебя, крошка…» Они записали ее на магнитофон и часто проигрывали в машине. Он дотянулся до телефона и попросил соединить его с Англией. Затем закрыл глаза, а настойчивый голос упорно повторял: «Я люблю тебя, крошка… я не смогу тебя забыть».

Вскоре в дверь постучали. Это был официант с заказанными напитками. Маловато льда. Какое ничтожно слабое утешение, но как оно необходимо! Виски он выпил залпом, не разбавляя, и через несколько мгновений неотвязная боль утихла, притупилась и ее сменило, пусть ненадолго, ощущение покоя. Зазвонил телефон. Теперь, подумал он, собираясь с силами перед окончательной катастрофой, последний удар, Джонни умирает или уже умер. Тогда все кончено. Да погребет Венецию пучина вод…

На коммутаторе сказали, что его соединили, и через секунду с другого конца провода он услышал голос миссис Хилл. Она сразу узнала, кто говорит, должно быть, ее предупредили, что звонят из Венеции.

– Алло! – крикнула она. – Ах, я так рада, что вы позвонили! Все хорошо. Джонни прооперировали, хирург решил не ждать и сделал операцию днем, она прошла очень успешно. Скоро Джонни окончательно поправится. Вам больше не о чем тревожиться, он проведет ночь спокойно.

– Слава богу, – ответил он.

– О да, – сказала она. – Мы все вздохнули с облегчением. А сейчас я передаю трубку вашей жене.

Джон сел на кровати, его словно оглушили. Что она имеет в виду, черт возьми? Затем он услышал голос Лоры, ясный, чистый:

– Дорогой! Дорогой, ты слышишь?

Он не мог ответить. Он почувствовал, как рука, в которой он держит трубку, холодеет и покрывается липким потом.

– Я слышу, – прошептал он.

– Не очень хорошая связь, – сказала она, – ну да ладно. Как сказала тебе миссис Хилл, все хорошо. В отделении Джонни такой прекрасный хирург, такая милая медсестра, и я просто счастлива, что все так устроилось. Из Гатвика я приехала прямо сюда – между прочим, полет прошел отлично, но что за странное сборище! Когда я расскажу тебе про них, с тобой случится истерика… Потом поехала в больницу, Джонни только отходил после наркоза. Конечно, он был вялый, полусонный, но так мне обрадовался! А Хиллы так чудесно меня приняли, отвели мне гостевую комнату, и от них рукой подать до города и больницы. Сейчас поужинаем, и я сразу пойду спать, после полета и всех этих волнений меня просто качает. Как ты добрался до Милана? Где остановился?

Отвечая, Джон не узнал собственный голос. Он больше походил на голос какого-то механического устройства.

– Я не в Милане, – сказал он. – Я все еще в Венеции.

– Все еще в Венеции? Но почему? Машина не завелась?

– Я не могу объяснить, – сказал он. – Произошла какая-то путаница…