(не) Покорное Счастье - стр. 2
Ватные ноги едва держали обессиленное тело девушки. И если бы не Борис, то скорей всего, она бы и упала на мокрый пол душевой.
— Ты как, жива? — не скрывая самодовольных ноток в голосе, поинтересовался Борис. Саша, не открывая глаз, пыталась выровнять рваное дыхание. Ее упругие груди тяжко поднимались и опускались.
— Моя очередь! — не дав возможности возразить, внезапно воскликнула девушка и быстрым маневром поменялась с мужчиной местами.
Теперь он прислонился лопатками к гладкой плитке, стирая собой тонкий водяной налет, а она, пристально оглядывая его, в полной мере довольствовалась положением хозяйки. Игриво проведя короткими ноготками по шее Борису, Александра с несколько минутным опозданием повторила действия мужчины. Неспеша, она оставляла горячие поцелуи по его телу, так же медленно опускаясь перед ним на колени.
— Ты играешь с огнём, - предупреждающе прорычал Борис, прежде, чем пухлые губы девушки сомкнулись на его члене. Он ухватил ее за огненную копну мокрых волос, но Саша лишь недоуменно повела бровью, не желая отвлекаться по пустякам.
Взбешенный пульс ударил по венам, а сердце выстрелило в горло, глядя на похотливые глаза девушки.
Ведьма… Что она творила? Слов не хватит, чтобы описать то безумие, дарованное ее ртом. Долгожданная разрядка не заставила себя ждать. И Борис, немного отстранившись, довел себя рукой, изливая струйки спермы на пол.
Саша грациозно поднялась на весь рост и, мельком вытирая краешки губ, произнесла:
— Борис, нам нужно притормозить. Мы слишком далеко зашли.
***
Она стояла перед ним нагая. Едва заметный бисер мурашек рябил манящую округлость груди. Она – Грааль Изящества, живое искусство. Она – муза пропащего поэта и коварный суккуб, соблазнивший праведного монаха.
Александра...
Саша...
Сашенька...
— То есть ты меня бросаешь?
Борис отвернулся к шкафу, где стояла бутылка виски. Пить алкоголь не было никакого желания, но смотреть в ее ледяные, как январский ветер, глаза, Таларски не мог. Ещё вчера... Нет! Сегодня! Сегодня утром у них все было хорошо, и решение Саши выбило Бориса их колеи. И ведь обставила как все бестия! Околдовала, обезоружила, бесстыже воспользовалась его временной слабостью.
— Мы не встречаемся, забыл?
Александра откинула копну мокрых рыжих кудрей назад, рассыпая вокруг тысячи мелких капель. На точеном лице дрожало напряжение, но лишь незнающий подумал бы, что этот разговор дается ей тяжело. Борис же давал тысячу к одному, напряжённость Саши вызвана скорее его присутствием, нежели эмоциями. Потому что женщина, которая минуту назад полировала чудным ротиком член, слизывала семя с губ, а затем предложила разорвать отношения, просто не может переживать из-за этого. Наверное, по задумке Александры, Борис должен был уйти сразу. Обсушиться полотенцем, надеть трусы, бросить равнодушное "ну ладно" напоследок. Но он решил иначе.
— Тц, не придирайся к словам, — щелкнул языком Борис. — Ты поняла меня.
Янтарный напиток с глухим бульканьем наполнил стакан. Определенно стоило выпить. В противном случае риск сорваться и придушить невозможную Сашу увеличивался многократно.
Будь это другая женщина, Борис бы взял ее за подбородок, или даже за волосы, посмотрел бы в глаза, ломая волю одним взглядом. Он мог бы опрокинуть ее на кровать, окрасить шлепками белые ягодицы в алый, затем взять жёстко и грубо, чтобы больше никогда в огненной голове не рождалось подобных мыслей. Но перед ним была Саша, не смущенная собственной наготой, с ровной полоской медных волос на лобке, с едва заметным родимым пятном на внутренней стороне бедра, совсем близко к сладкому лону. Она стояла, так раскованно и нагло, чуть прислонившись голым плечом к стене у окна, скрестив длинные стройные ноги. Ее чувственные губы обхватывали фильтр сигарет, слегка поджимались, втягивая дым с виноградным ароматизатором. Затем Саша слегка приоткрывала рот, и сизое облако вырывалось из ее легких. Она просто стояла, курила. Голая, мокрая. А в голове Бориса отчего-то крутился только один совершенно идиотский вопрос: почему Саша никогда не вытирается после душа, разгуливая нагишом по дому, пока вода не высохнет?