(не) Покорное Счастье - стр. 14
Саша ждала саркастического упрека в сентиментальности или сравнения с представительницами древнейшей профессии в Одесском порту, или еще чего-то в духе Бориса. Но ничего этого, кроме участившегося дыхания и сладостраных огоньков в глазах Саша не увидела. А потому просто согласилась продолжить.
5. Глава 5
Звон ключей, чуть слышный скрип открывающейся двери и Саша юркнула в кобальтовый полумрак студии. Она легко сбросила туфли, потянулась к выключателю, чтобы неуклюжим щелчком разрушить волнующее волшебство.
— Не включай. — Борис перехватил ее руку, обнимая за талию. — Пусть будет темно.
Он зарылся лицом в медный водопад шелковых волос, борясь с неистовым желанием поцеловать Сашу. Сложный аромат терпких духов окутал мужчину магическим флером. Запах силы и грации, изящности и безумия. Запах Александры.
Ни "кисок", ни "заек"...
Александра.
С недавних пор все варианты этого имени отзывались в сердце чувственными нотами любовной песни. Шура — уютный образ едва проснувшейся прелестницы после бессонной, проведенной в борьбе с температурой, ночи. Саша — и вот она, беспечная и немного пьяная, рисует лежа на животе очередное платье. Александра — надменная стерва, тушащая фиолетовые окурки об измызганное сентиментами сердце мужчины.
— Сашенька, —закинув ее руку за голову, бормотал Борис, — Сашенька...
Самое прекрасное из имён. Не по звучанию, но по дивному призраку сладостной нежности, волнующего гладь болотистой души холостяка. Ее запах заманивал в сладостный плен, а сочные плотные бедра, точно набравший меда фрукт, обещал неземное наслаждение.
Ее пальцы неловко погладили короткий ёжик волос, переместились на шею. Развернувшись пятнистой змеёй в руках Бориса, игриво поглаживая едва наметившуюся щетину, Саша прижалась к его губам в долгом, пьянящем поцелуе.
— Нам надо выпить, — промурлыкала она, отстраняясь.
— Тебе хватит.
Едва ли Сашу могло остановить его возмущение. Если чертовка хотела курить, она курила. Если пить — пила. Она — бушующее в сухом лесу пламя, бешеный вихрь. Ее не подчинить, не образумить. Александра — тепло только что выпитого бренди: ненадолго согревает застывшую душу, быстро проникает в кровь, остаётся пряной дымкой дурмана.
Но неожиданно, Саша не стала спорить. Лишь углубила поцелуй, что показался Борису особенно медленным и нежным.
Они не включали музыку, не зажигали свет. Не пытались отключиться от реальности, так пошло сведя их танго на атласных простынях к банальному хмельному соитию. Они словно два художника, рисовали руками наслаждение на телах друг друга.
Блаженные стоны, загнанное дыхание, поцелуи стали для них их собственным, только им понятным языком.
«Люблю, люблю, люблю» — пульсировало в висках Бориса, когда Саша, опершись руками в изголовье кровати, медленно раскачивалась на его каменном члене. Как будто неугомонная бестия хотела прочувствовать каждый миллиметр распирающего удовольствия. Рыжеволосый суккуб, грешная греза. Если бы Борису было подвластно время, он бы заморозил это мгновение, размножил, растянул бы на тысячи лет. Сегодня она принадлежит ему. Ему. Только ему. И нет ничего более восхитительного, чем пьяная сладость поцелуев, дурманящее ощущение жаркого лона, дрожащей в экстазе женщины. Его женщины!
Увы, коварная ночь растаяла шоколадкой пенкой в чашке утреннего кофе и горьких запах подгоревших тостов отравил спасительный сон, жестоко втянув Бориса в холодное осеннее сегодня.