Не плачь, моя белая птица - стр. 33
Неожиданно мальчугана тронули за плечо. От неожиданности Ванятка вздрогнул и чуть подпрыгнул, оглянулся – Ерина.
Ох, и обрадовался мальчуган. Живая и какбудточки небитая.
– Иди за мной, – шепнула Ерина и быстро направилась к сараю.
Ванятка немного подождал, а потом нырнул за ней в открытую дверь.
– Ванятка, на, суй за пазуху, – Ерина сама сунула ему под рубаху какой-то тёплый свёрток. – У меня всё хорошо. Пусть дома не волнуются и не боятся. Дуняше скажи, чтобы не ревела напрасно. Барыня не такая уж и злющая и меня ещё пальцем не тронула. Пошли, я тебя выведу на другую сторону.
Ерина повела брата в другой конец длинного сарая, отодвинула неприметную досточку, открывая лаз.
– Давай сюда. Там кусты и дыра небольшая в заборе.
– Понял, – кивнул мальчик и полез.
Дыру нашёл быстро, а вынурнув с другой стороны, оказался снова в кустах. И уже выбравшись из них, огляделся. Во, чудо-то. Прямо на берегу Русы.
Ванятка не стал больше вертеть напрасно головой, а помчался прямиком домой, по дороге снова поднимая пыль до небес, чтобы красиво и приятно было и глазам, и ногам.
Дома выяснилось, что за пазухой у него пироги с мясом. Вкуснищие!!!
Глава 30
Сонечка была смущена. В своём альбоме она обнаружила записку. Когда увидела свернутый комочек между страниц, ей даже в голову не пришло, что это может быть тайное послание для неё. Да и как догадаться, если до этого никто ей таким способом не писал.
Поэтому с недоумением повертела в пальцах, потом развернула.
«Милая Сонечка! Я не видел девушки прекраснее утренней зари, пока не встретил Вас. Теперь видел.
Д.Л.»
Щёки Сонечки вспыхнули тем самым светом утренней зари, о котором только что прочитала.
Дмитрий Сергеевич ей понравился. Такого весёлого молодого человека она ещё не встречала. По правде, молодых людей она совсем почти не встречала. Пансион был закрытым, домой девушку отпускали редко, с молодыми людьми она только начала знакомиться.
Конечно, он не хотел её обидеть. Ведь, получив такое послание, она, вроде, должна была почувствовать себя оскорблённой. Насколько ей известно, записки такого рода имеют право писать лишь помолвленные молодые люди.
Но она, кажется, понимала в чём дело. Просто Дмитрий Сергеевич слишком весёлый и немного избалованный, вот и не задумывается, что могут подумать другие, если узнают.
И что подумала бы маменька. О, только не это! Маменька ни за что не должна узнать.
Тогда, после званного обеда, она так строго говорила с Сонечкой, что та заплакала.
– Ты вела себя недостойно и легкомысленно, – лицо матушки стало застывшим, словно каменное. Глаза смотрели отчуждённо, и в них светились гневные огоньки.
И Сонечке стало страшно, ей показалось, что она всё испортила.
– Голубушка, милая, простите, – заплакала Сонечка и бросилась к матери.
Та обняла её, смягчилась.
– Ну подумай о своём будущем. Теперь самое время оглядеться в поисках достойного человека. А ты весь вечер смеялась как ребёнок и дурачилась с Ливасовым.
На устах Сонечки вертелся один щекотливый вопрос, но задать его так и не решилась. Почему-то ей казалось, что ответ ей не понравится.
Вопрос этот вертелся у неё и значительно позже, тогда, когда её аккуратно причёсанная головка в ночном чепчике покоилась на мягком ложе.
Почему поиски достойного молодого человека она должна вести огибая самого привлекательного?