Не пара - стр. 22

Возможно, я излишне романизирую Маркову ввиду того, что она симпатична мне внешне, но все же склонен считать, что она достойно справится с возложенной на нее задачей. Иначе бы я просто не предложил ей эту работу.

У Евы хорошее образование. Она, несомненно, понимает современные экологические тенденции. И что самое важное – не боится озвучивать свое мнение вслух. В ее мышлении есть некая свежесть, которой так часто не хватает опытным политикам. Она думает смело, нестандартно и с юмором. Мне кажется, именно эти качества помогут написать ей действительно интересную живую речь.

– Ну а ты что скажешь? – кошусь на Федора.

– Я всем доволен, Максим Андреевич, – отзывается тот, едва сдерживая улыбку, которая так и норовит растянуть его рот от уха до уха. – По-моему, Ева замечательный специалист.

Ага, как же, специалист… В этом кабинете не я один зачарованно пялился на ее длинные ноги.

– Смотри, не влюбись, – предостерегаю с насмешкой.

– Ну что вы, – открещивается. – Никаких отношений на работе.

Точно. Никаких отношений на работе.

Надо почаще себе об этом напоминать.

12. Глава 12. Ева

– А как насчет такого: «Страну меняет народ»? – я театрально взмахиваю исписанными листами. – Звучит?

Рокоссовский поджимает губы. По лицу вижу, что ему опять не нравится.

Вот черт! А угодить этому перфекционисту гораздо сложнее, чем я предполагала! Мы сидим в кабинете уже битый час, так и сяк крутим один-единственный абзац и никак можем прийти к консенсусу. Рокоссовский бракует практически каждое мое предложение. Дескать, тут эмоционального накала не хватает, здесь смысл размыт, а эта фраза вообще к делу не относится.

– Нет, – задумчиво потирая подбородок, отзывается он. – Слово «народ» режет мне слух.

– Почему? – недоумеваю я. – Хорошее же слово! Понятное!

– Слишком простое. И как будто проводящее границу между разными социальными классами.

Максим Андреевич сидит в роскошном кожаном кресле, вальяжно закинув ногу на ногу, а я скачу перед ним, словно придворный шут перед королем. Выбиваясь из сил, накидываю всевозможные варианты, которые он со скепсисом отметает.

М-да. И на что я только подписалась?

– Ну а как тогда сказать? Страну меняет Мария Иванова, Петр Сидоров и все их многочисленное семейство? – устало вздыхаю я. – Так, что ли?

– Ева, я понимаю, что кажусь вам самодуром и педантом, но, пожалуйста, давайте без сарказма, – спокойно отвечает Рокоссовский. – Мария Иванова, Петр Сидоров и их семьи – это кто?

– Народ!

– Еще.

– М-м… Граждане, – развожу руками. – Россияне.

– Еще.

– Не знаю… Люди?

Максим Андреевич замолкает, явно обдумывая услышанное, а скрещиваю пальцы, мысленно молясь, чтобы это слово пришлось ему по вкусу.

– Страну меняют люди, – он произносит фразу медленно, словно пробуя ее на вкус. – А вот так, по-моему, уже лучше.

– Ну слава богу! – с облегчением выдыхаю я. – Теперь можем двигаться дальше?

– Сделаем небольшой перерыв? – неожиданно предлагает Рокоссовский. – Я проголодался.

Мой желудок уже несколько часов тоскливо завывает от пустоты, но я как-то стеснялась заявить об этом вслух. Поэтому идею Максима Андреевича воспринимаю с энтузиазмом:

– Давайте! Тут неподалеку как раз есть хорошее грузинское кафе!

И только после того, как эти слова вылетают из моего рта, до меня внезапно доходит, что Рокоссовский, вполне возможно, вовсе не имел в виду совместный ужин. Он просто изъявил желание перекусить, а я вроде как навязываю ему свою компанию.