Размер шрифта
-
+
Не оставь меня, Боже мой! - стр. 9
И, плечом тяжёлым напирая,
Просимся:
– Впусти обратно нас! —
И ногой колотим в двери Рая,
Одичало, глухо матерясь.
«Худо нам – бежим к Отцу…»
(2000)
Худ о нам – бежим к Отцу,
Получшело – от Отца…
Видеть это мудрецу
Доводилось без конца.
Но за миг перед концом
Важен поворот лица:
С кем останемся – с Отцом
Или в бездне – без Отца?
«Единственно достоин веры Бог…»
(21.03.2013)
Единственно достоин веры – Бог,
А прочие – не выдержим экзамен;
И сразу, только выйдя за порог,
Меняемся, а каковы – не знаем.
Вот почему так осторожны мы,
Так скрытны, недоверчивы друг к другу
И не спешим подать спасенья руку
Упавшему в кипенье нашей тьмы.
«И нас ночами истина тревожит…»
(1997)
И нас ночами истина тревожит,
В сердца заматерелые стучась;
Как рысаку съедают шкуру вожжи,
Так и она охлёстывает нас.
А мы привычно на своём упёрлись,
А мы ни «но!», ни «тпру!» – упрямы, злы.
И с диким ржаньем взлягивает совесть.
Но вот рванули кони, понесли!
Хоть всё гори огнём – нам дела мало!
Куда летим? – ни станций, ни дорог.
Нет, не об этом нам любовь шептала,
Нет, не об этом толковал пророк.
Уж е земля пропала в отдаленье,
А мы всё скачем – весело душе! —
Не свалимся пока в хрипящей пене
И не забьёмся, загнаны уже…
Не самому ли себе?
Счастье незамысловато:
Радуйся, дурак,
Что не вдруг придёт расплата,
За неверный шаг.
Пей до пьяна, ешь в охотку,
Милый куманёк,
Обихаживай красотку
Вдоль и поперёк.
На соседей бодро гавкай:
Мол, того – ослы…
Табачком и чудо-травкой
Душу весели.
Полощи, как драных кошек,
Воровскую ложь,
И не факт, что укокошат,
Если сам убьёшь.
Собирая груз проклятий
И безвинных слёз,
Понимай: в аду заплатим
Свой последний взнос.
Но и здесь, где стыд в пропаже,
За лихую прыть
Будь готов теперь, сейчас же
Крупно заплатить.
Красотку не тронь…
Каждой вещью, пришитой, пристёгнутой к нам,
Мы уродуем образ, что слеплен Творцом,
И за дьяволом-змеем ползём по пятам,
Хвост скользящий считая вселенским концом.
Устыдившись позорной своей наготы,
Обозвав сотворённую истину – срам,
Вновь на райском лугу собираем цветы
Для прекрасных обёрнутых тканями дам.
Опьянев от вечерней пахучей травы,
Болтовнёй прикрывая зудящую плоть,
Лицемерным проказницам врём о любви,
Чтоб невинность притворную их побороть.
И в обман, и в улыбки разряжены сплошь,
Переходим дурацких приличий предел,
Отметая бесстыдством слащавую ложь
В непотребной горячке неистовых тел.
А других отгоняем: «Красотку не тронь!»
Для себя одного бережём про запас…
Между тем в Преисподней скрежещет огонь,
Что подхватит в объятие пламенном нас.
Аутодафе
На Голгофе дыбом пламя
Разъярённого костра.
Дым в полнеба. Между нами —
Хруст горящего креста.
Между нами в страшной давке
Обезумевшей толпы —
Воры, нищий сброд, зеваки,
Стражей бронзовые лбы.
Скрежет брёвен, в небе грохот.
Над костром – круженье искр…
Сквозь визгливый, дикий хохот
Пляска разогретых икр.
Ведьма-треф с чертями в свите,
Ведьма-козырь, ведьма-треф;
В чёрном пламени – смотрите —
Разыгралась ведьма-треф!
Запрокинутое горло
Хлещет смехом без стыда;
Тело девственницы голо,
Фантастична нагота!
Оскудевшие монахи,
Оскоплённые шуты,
Ну, и грудь у этой махи!
Как черна! – поди же ты…
Под железным опахалом
Кипарисовых ветвей
Хохот а л а, хохотала!..
Не смеяться больше ей.
Вряд ли это повторимо?
Бренность форм преодолев,
Ведьма стала тенью дыма —
Завитками масти-треф…
Широкий путь
…широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими.
Страница 9