Не он - стр. 18

Крис, как и Эль, рано лишился матери. Это был один из общих факторов, что когда-то сблизили их. У обоих имелись любящие отцы, у Криса – заботливая тетя, а у Эль – мачеха и младший брат, но они все равно чувствовали себя одинокими. У одиночества нет социальной градации, это чувство одинаково терзает каждого из нас. Богатая девочка и бедный мальчик дали друг другу то, что не смогли все остальные, они создали свой идеальный маленький мир и были в нем по-настоящему счастливы, пока не появился чужак, разрушив за один день то, что строилось с таким трудом.

Келли Хант переступает порог спальни и медленно приближается к постели. Поравнявшись с псевдо-Кристофером, она кладет руку на его плечо и, наклонившись, по-родственному тепло целует в щеку.

– Пришлось ускориться. Поняла, что без меня ты не справишься, – негромко отзывается Келли.

Эль не верит собственным ушам. Отказывается верить глазам.

Почему? Почему, черт возьми, они все это делают с ней?

В горле застревает отчаянный стон. Если Келли лжет, то кому верить? Эль чувствует, как все краски отливают от лица и леденеют пальцы на руках и ногах.

– Оставь нас, Кристофер. Я сама поговорю с твоей женой, – строго произносит Келли, остановив на Эль обеспокоенной взгляд.

– Я буду в кабинете, – не возражает лживый извращенец. Элинор передергивает, когда он касается ее щеки тыльной стороной ладони. Длинные черные ресницы опускаются, и она физически ощущает его взгляд на своих губах.

– Зайдешь, как будешь готова обсудить проблему? – мужские пальцы властно подхватывают ее подбородок. – Прошу, Эль, подумай о том, что не ты одна страдаешь. Я чувствую полное бессилие, когда ты такая. – Подушечкой большого пальца он проводит по ее нижней губе, и Эль резко уклоняется, одарив его ледяным взглядом.

– Не смей сравнивать. Ты даже приблизительно не можешь понять, что я сейчас чувствую, – грубо бросает она, шумно втягивая воздух. Темные ресницы мужчины вздрагивают, но он встает быстрее, чем Эль успевает поймать его взгляд.

– Ты знаешь, где меня найти, если возникнет желание поговорить, – с этими словами самозванец стремительно покидает спальню.

Дышать стало легче, как только за фальшивым мужем закрылась дверь. Никогда еще присутствие другого человека так сильно не подавляло Элинор, высасывая все жизненные силы, как это происходило в минуты взаимодействия с тем, кто только что покинул спальню.

Встав с кровати, она подходит к окну. В теле ощущается странная необъяснимая легкость, но в голове все еще стоит легкий туман. Однако он не влияет на ее когнитивные способности. Она знает, что у нее нет никакой амнезии. Ни одна женщина не сможет достоверно придумать процесс родов, если никогда этого не переживала в реальности. И Эль имеет в виду не боль. Существуют шрамы, напоминающие о потерях и страданиях, о событиях, оставивших след, выжженное клеймо в душе. Но есть и другие шрамы. Она называет их счастливыми. И боль, через которую они запечатываются в сердцах, несет благословение.

Она помнит, как плакала от счастья, когда Джонаса положили ей на грудь. Крошечного, но уже очень звонкого. Малыш кричал так, что у нее уши закладывало, и первый год Эль практически не удавалось нормально высыпаться. Джо постоянно требовал материнского присутствия и делал это очень и очень громко, а когда Элинор забеременела дочкой, внезапно успокоился, словно почувствовал, что скоро у него появится соратница для игр.