(Не) настоящий наследник - стр. 2
– Мам, подожди, – говорю я и берусь за живот. Все еще тянет немного. Морщусь. – Пойдем на кухню. Я пить хочу очень. И… у меня есть важный разговор.
Мама хмурится, недовольно осматривает меня и первая идет на кухню. Я – следом.
Сажусь за стол и мама ставит передо мной чашку с чаем с пакетиком. Я почти залпом выпиваю его.
– Ну, – мама стоит, прислонившись к столешнице и сложив руки на груди, – расскажешь? Или опять секреты от матери будут?
– Мам, не надо, не начинай. Мне очень плохо сейчас.
– Болит? Я говорила, что не надо было этого делать! С твоим-то здоровьем! Что врач сказал? Ты помнишь, сколько стоят лекарства? Где мы такие деньги возьмем?
– Мам, – хочется заткнуть уши и не слышать этого. Но я здесь живу. А еще нам нужно поговорить. Это важно для Матвея.
– Мам, мам! Никогда меня не слушаешь! Видишь, к чему это все приводит? Ребенка куда сдала? Подписала все, что надо? Чтобы никаких следов…
– Я никуда его не отдала, – произношу, глядя в чашку. – Мой сын будет жить со мной.
Мама всплескивает руками и смотрит на меня круглыми глазами.
– Вот тебе раз! – восклицает. – И где же он? «Твой сын», – произносит это с издевкой.
– Мам, мне надо поговорить с тобой, – я встаю и подхожу к ней. Пытаюсь ее обнять. Мне так нужно сейчас простое человеческое тепло. Просто необходимо. Но мама холодна. Она стоит, опустив руки. Меня не обнимает. – Мам, – говорю я. – Матвею нужна операция. Срочная. У него порок сердца. Но если сделать операцию…
– Что?! – мама перебивает меня и убирает с себя мои руки. – Порок сердца? Да ты знаешь, что с таким диагнозом не выживают. Ты его в больнице оставила? Пусть там разбираются. Правильно сделала. Тебе свою жизнь устраивать надо. Жизнь не закончилась на этом.
– Мама! Мама! Остановись! Что ты говоришь? – я, все-таки, не выдерживаю. Закрываю ладонями уши и мотаю головой. Немного успокаиваюсь и говорю твердым голосом: – Матвею сделают операции. Он выживет. Шансы очень хорошие.
– Это тебе кто сказал?
– Врач. Но нужна операция. Как можно скорее.
– Ну, ясно. Он тебе и не такое скажет, чтобы денег поиметь! Не лечится такое! Не лечится! Но знаешь, это даже и к лучшему. Всяко лучше, чем в детдоме-то.
– Мама! Перестань! – смотрю на нее в последний раз и убегаю из комнаты.
Закрываюсь у себя. Падаю на кровать и реву. Я уже даже боли в животе не чувствую. Все отошло на второй план. Мне просто плохо. Плохо от одиночества и от бессилия.
Мне нужно поплакать. Одной. Хотя бы одной. Поэтому несколько минут просто лежу, уткнувшись в подушку, и реву.
Что бы кто ни говорил, а Матвей будет жить. И будет жить со мной.
Собираюсь еще раз с духом. Вытираю слезы и выхожу.
Мама все еще на кухне.
– Мам, – говорю и она опять поворачивается ко мне. – Я хочу продать квартиру. Мне нужны деньги.
Глаза мамы становятся круглыми. Она отвечает не сразу.
– Что значит «продать»? – спрашивает холодно. – Ты не одна это решаешь. Это не только твоя квартира.
– Не только. Но доля принадлежит мне. И мне сейчас нужны деньги. Поэтому квартиру надо продать. И я заберу то, что причитается мне. Деньги нужны на операцию и я не могу ждать. И взять мне их больше не откуда.
– А о Коле ты подумала? Там так-то и его доля есть. А обо мне?
– Коля – взрослый мужчина. Еще тридцать два года. Он может работать и так обеспечивать себя, а не за счет сдачи в аренду квартиры.