Не надо боли - стр. 32

– Понял. И как там?.. Жить можно?

– Служба есть служба. Работа ведется в старых, советских бункерах, построенных еще в тридцатых годах. Связи с миром там нет. В пересменку попроще. Городок небольшой, есть чем заняться. Да и сибирячки красивые, заразы.

Я закатываю глаза, не собираясь это слушать. Ничего омерзительнее, чем занимающийся сексом с сибирячками отец, и придумать нельзя.

Напялив туфли до конца, ровной походкой проплываю мимо террасы.

– За гостями своими следи, – грубовато кричит отец.

Останавливаюсь.

– Чтобы никаких инцидентов.

– Ла-адно, – тяну, кружась на месте и замечая на себе тяжелый взгляд серых глаз.

Аскеров прищуривается и поигрывает челюстью. На расстоянии делает так, что мое тело будто кипятком обдает. В груди тесно, и дело не в узком топе…

Я никогда не общалась со взрослыми мужчинами, но чисто инстинктивно быстро принимаю решение.

Оказавшись в беседке, хватаю свой бокал и жадно пью шампанское, а потом упрямо тяну за руку Семена.

– Эмми, ты че творишь?.. – ржет он, поднимаясь с мягкого дивана.

– Черепанов. Заткнись и потанцуй со мной…

20.55. Дача Литвиновых, Подмосковье.

«Знание – сила». Эта выдержка из «Левиафана» Гоббса, опубликованного еще в середине семнадцатого века, прекрасно объясняет, почему наша работа Управления имеет особый, сакральный смысл и приоритетный статус.

По своей сути, разведка – всего лишь средство обладания информацией. Если быть точнее, информацией секретной, той, который большие мира сего скрывают от посторонних ушей и глаз.

И коли уж, с одной стороны, хорошему чекисту требуется великолепная память, то с другой – ему просто необходимо обладать навыком стирания той самой информации. Даже из головы. Ведь от этого зависят в прямом смысле человеческие жизни. И коллег, и всех сопричастных.

Увы, знание – порой такая сила, которая убивает.

Давиду Литвинову после ряда внештатных ситуаций я искренне доверяю, но уверен, так же как и он, стараюсь фильтровать свою речь, чтобы не навредить ненужной информацией.

– Сигару? – предлагает он.

– Нет, спасибо, – качаю головой, наконец-то расслабляясь в кресле.

Свежий, подмосковный воздух разжижает кровь, делает ее горячее.

Виски снова с самого утра страшно выкручивает, а мир опять был безнадежно серым и это… пиздец.

Пиздец, никогда меня не покидающий.

– Не закурил?

– И даже не планирую. – усмехаюсь.

– Здоровье бережешь?

– Нет. Не вижу никакого смысла его беречь…

– Это почему вдруг? – Давид тянется за пепельницей.

С интересом на меня посматривает.

Сибирь будто бы оживила его до блеска в глазах. А может всему виной алкоголь?..

– Почему офицер советской разведки не собирается следить за своим здоровьем? – иронизирует.

– Здесь все просто. Потому что моя жизнь – служба, а служба – моя жизнь. Если эти нитки оборвутся, то вместе. Неразрывная конструкция. Думаю, вряд ли я умру от рака легких, скорее всего, это будет вражеская пуля или минное поле. В худшем случае, плен. Но ты наши инструкции знаешь…

– Не в первый раз от тебя это слышу. Мне жаль, Ренат, – становится задумчивым.

– Не выношу запаха табака, но тебя уважаю, Давид. Поэтому терплю, но ворчу, как старая, сварливая жена! – отшучиваюсь и тяну руку другу.

Литвинов отвечает на рукопожатие и, откинувшись на спинку кресла, молча курит.

Я, почесывая подбородок, пялюсь прямо перед собой. Постройки на участке расположены так, что с высокой террасы предоставляется отличный вид на беседку, где резвится молодежь.