Размер шрифта
-
+

(не) моя свадьба - стр. 31

— Ты… ты… — зашипела Милана, буравя его ненавидящим взглядом.

Баграт нахмурился, морально готовясь выслушать от нее новую порцию возмущений. Но в этот момент Пашка оторвался от груди матери и снова заверещал. Видно, ему не понравилось, что она посмела переключить внимание с него на кого-то другого, или просто не пришелся по вкусу ее тон.

Милана зло зыркнула на Баграта, но ругаться больше не стала. Должно быть, постеснялась сына. И правильно сделала, потому что нервов у Саркисяна на нее не осталось.

Вместо ругани гордячка принялась шептать на ушко сына нежности:

— Ты мой любимый, ты мой хороший… проголодался, да?

Пашка успокоился, продолжил есть. При этом положил руку матери на грудь, Баграт заметил, как его маленький кулачок немного выглянул из-под пеленки. Малыш как бы пытался обнять Милану или плотнее прижаться. Она тоже нежно его обнимала, продолжала ворковать с сыном. Эти двое были настолько друг другом увлечены, словно остального мира для них не существовало вовсе.

Картина матери и ребенка в буквальном смысле заворожила Баграта. Дело было не в красоте Миланы, совсем нет, хотя в этот момент она показалась ему особенно привлекательной. Просто эти двое очень гармонично смотрелись вместе, как-то правильно.

«Они неразделимы…» — понял Баграт с запозданием.

В этот самый момент он почувствовал себя жуткой свиньей.

Ребенок хотел маму, ее грудь, привык, что Милана всегда рядом. А Баграт увез его, потом бутылочку в рот совал и пытался оставить с незнакомой женщиной. Вот и случилась у парня истерика.

А как хорошо все начиналось!

Баграт забрал своего ангелочка-сына, покатал на машине, привез в свою новую квартиру, занес в детскую.

Но потом что-то определенно пошло не так…

Пашка расплакался, когда Баграт попытался поцеловать его в щеку, да так сильно, что горе-папаша в прямом смысле обалдел. Он потребовал, чтобы няня немедленно успокоила ребенка, а та, вместо того чтобы тут же приступить к делу, стала расспрашивать новоиспеченного отца:

— Что малыш любит есть? Какой у него режим? Любимая соска имеется?

Однако у Баграта, понятное дело, не было ответов на эти вопросы.

— Успокойте ребенка, я вам за что плачу? — рыкнул он на няню в попытке остановить лавину вопросов.

И началась свистопляска.

Как только Баграт с няней ни старались, чтобы угомонить крикуна. Разве что дуэтом ему колыбельную не спели. Хотя нет, пели!

Истерику сына было никак не унять.

Баграт в жизни себя так погано не чувствовал, как за последние часы. Это же форменный звездец — когда ребенок орет, а ты ровным счетом ничего не можешь с этим сделать.

Спустя бесчисленное количество попыток успокоить малыша Баграт все же не выдержал. Послал няню подальше, все равно ничем не помогла, и порулил обратно к Милане.

Но главное — что теперь делать?

Признать поражение и убраться восвояси? Попрощаться с идеей проводить с ребенком время? Тогда как Пашка узнает отца? Как к нему привыкнет?

Баграт наблюдал за тем, как Милана отняла ребенка от груди, быстро застегнула блузку и начала его баюкать. А тот взял и уснул. Вот так просто, считай, по щелчку пальца.

Тут до Баграта окончательно дошло, что он должен сделать, чтобы его сыну было хорошо.

— Собирайся, Милана, — проговорил он приказным тоном. — Эту неделю ты и Паша живете у меня.

Страница 31
Продолжить чтение