Не мой парень - стр. 13

– Какие пятки, мам? – не удерживаюсь от ехидства.

– Конкуренция, милая. Везде сплошная конкуренция. В бизнесе, карьере, в личной жизни. Ким скоро тридцать, а смазливых мордашек повсюду много. Хоть бы с Финном у нее все получилось – хороший парень, и дети красивые родятся.

Я чувствую, как во мне поднимается раздражение, и не понимаю, откуда оно берет корни. Кажется, мне обидно за сестру. Что в двадцать шесть ее списывают, как стареющий хлам, удел которого успеть запрыгнуть в последний золотящийся вагон, пока не пришлось катить в алюминиевом. Словно ее не существует как личности, а есть только ее привлекательное лицо и тело, которым от рождения суждено было быть проданными подороже.

– А чем хорош Финн, мам? – спрашиваю, потому что этот вопрос вертелся на языке годами. Я правда хочу понять, что они с отцом видят в нем, отчего считают его идеальной партией для Ким едва ли не с первого дня знакомства, ведь его репутация скорее говорила против него, чем за.

Маме не нужно времени, чтобы подумать:

– Финн из хорошей семьи, родители – уважаемые в Лос-Анджелесе люди. Сейчас у него свой бизнес, независимый от отца, что доказывает – он целеустремленный парень. И он любит Ким.

– Тебе тоже обязательно встретится такой, Тони, – ласково улыбается мама. – Кимберли часто приглашают на разные светские мероприятия, может быть, она и тебя возьмет с собой. Ты у меня какой красавицей стала, от женихов отбоя не будет.

Эхо ностальгии режущей волной бьет по нервам. На секунду я снова тусклый придаток своей звездной сестры, благодаря которой у меня появляется шанс испить искрящийся глоток ненастоящей жизни.

– Обойдусь, мам. Я, может быть, вообще замуж не выйду.

Я знаю, для чего это сказала: чтобы увидеть на ее лице именно то выражение, какое вижу сейчас: испуг и непонимание. Испытываю от этого странный триумф, старательно пряча его за натиранием фарфоровой тарелки.

– Секретничаете с мамой? – вклинивается в повисшее молчание бодрый голос отца. – Финн снова поменял машину, представляешь, Лил?

– Он может себе это позволить, – гордо заявляет мама, вызывая во мне новую волну раздражения. – У него успешный бизнес.

– Кстати, о бизнесе, – отцовский взгляд устремляется на меня. – Когда готова приступить?

Это основная причина, почему я вернулась из Бостона: отец посулил мне должность в своем рекламном агентстве. Точнее, сказал, что заказов стало в разы больше и надежные семейные мозги пришлись бы очень кстати. Что Кимберли не заинтересована в том, чтобы работать в офисе, а моя специальность вписывается в рабочую концепцию как нельзя лучше. Я согласилась. Во-первых, потому что перспективы работы в четырехмиллионном Лос-Анджелесе значительно привлекательнее, чем в маленьком Бостоне, а во-вторых, потому что я не могу всю жизнь прятаться. Ну и к тому же отцу нужна моя помощь, а я, при существующем эмоциональном дефекте, все же считаю себя благодарной дочерью.

– Думаю, в понедельник будет в самый раз. Мне нужно время, чтобы подыскать себе жилье.

Звон упавшей на столешницу ложки эффектно аккомпанирует окончанию моей фразы.

– Ты не будешь жить с нами? – округляет глаза мама. – Чем плоха твоя комната?

– Тем, что мне больше не восемнадцать, мам, – стараясь сильно не задеть ее материнские чувства, я смягчаю дочерний приговор хитрой улыбкой: – Вдруг я захочу привести к себе парня?