Не могу тебя простить - стр. 22
Телефон завибрировал в кармане. Сердце пропустило удар. Руки задрожали так сильно, что чай выплеснулся на скатерть, расползаясь тёмным пятном.
«Добрый вечер, Юлия Андреевна. Напоминаю о завтрашней встрече с представителями экологической комиссии в одиннадцать утра. С уважением, Дина».
Выдохнула. Обычное рабочее сообщение от секретаря. Но облегчения не почувствовала – анонимное предупреждение продолжало пульсировать в висках.
– Прости за скатерть, – пробормотала, чувствуя, как щёки заливает краска.
– Ничего страшного, – мама быстро промокнула пятно салфеткой. – Ты точно в порядке?
– Да, – соврала я, опуская глаза. Не знала, как сказать, что кто-то хочет, чтобы я уехала.
Ночью не могла уснуть в своей старой комнате. Море шумело за окном. Раньше этот звук меня успокаивал, а сейчас пугал. Долго ворочалась – простыни казались жёсткими, подушка слишком мягкой. Вздрагивала от каждого звука: шелеста листьев, собачьего лая, чьих-то шагов. Пыталась убедить себя, что это просто чья-то глупая шутка. Но внутренний голос твердил: это настоящее предупреждение. И я не знала, что делать.
Утром проснулась с тяжестью в груди. Солнце светило в окно, но казалось тусклым. Встала и посмотрела в зеркало. Круги под глазами, бледное лицо, спутанные волосы. Выглядела так, будто не спала целую неделю.
– Юля, завтрак готов! – крикнула мама снизу.
– Иду, – ответила я, но вместо этого села на кровать, обхватив голову руками. Что мне делать? Уехать? Но как я могу бросить проект? Как я могу снова убежать?
Телефон завибрировал. На этот раз – звонок.
– Юлия Андреевна, доброе утро, – голос Дины, секретаря, звучал встревоженно. – Владислав Игоревич просит перенести встречу на час раньше. Сможете?
– Да, конечно, – ответила автоматически. – В десять буду на месте.
– Спасибо. И ещё… – Дина замялась. – Он просил встретиться с вами, перед общим совещанием.
Сердце сжалось. Зачем?
– Хорошо, – голос прозвучал спокойнее, чем ожидала. – Передайте, что буду в девять тридцать.
Закончив разговор, поднялась и подошла к окну. Комната закружилась перед глазами. Нахлынули воспоминания – горькие, болезненные.
Когда-то я убегала из родного города от боли и стыда, от разбитых надежд. А теперь вернулась. Работа привела. Контракт. И как назло – к нему.
После завтрака поднялась в комнату переодеться. Выбрала тёмно-синий костюм с узкой юбкой. Строгий, деловой. Как щит – чтобы никто не видел, что творится внутри.
Маска деловой женщины, за которой удобно прятать настоящие чувства.
Когда расчёсывалась, заметила, как дрожат руки. Страх? Волнение? Предчувствие беды?
Спустилась, чтобы попрощаться с родителями. Отец уже позавтракал и собирался на работу. Заметив меня, улыбнулся:
– Удачи, дочка. Покажи им, на что способны Соколовские.
Кивнула, сглотнув комок в горле. Если бы он знал, как страшно возвращаться в прошлое. Как больно видеть человека, которого когда-то любила больше жизни.
Сочинское утро встретило солнцем и морским бризом. Запах соли и водорослей, крики чаек, шум прибоя – родной город приветствовал, обволакивал, принимал обратно. Восемь лет столичной жизни не стёрли любви к этим улочкам, спускающимся к морю, к этому небу – бесконечно синему.
Офис «СеверСтрой» располагался в новом бизнес-центре на набережной. Его холодный и современный облик, созданный из стекла и бетона, резко контрастировал с уютом старинных домов, окружающих здание. Это было символично. Влад всегда стремился к новому, отвергая всё, что напоминает о прошлом.