(не)милая Мила - стр. 9

Вообще-то, если объективно, мой визави был довольно интересным. Выглядел лет на тридцать пять, вполне ухоженно. Дорогой костюм, идеально подходящий к нему галстук, тщательно уложенные темные волосы, подпиленные ногти. Черты лица четкие, мужественные, без слащавости, но и без излишней брутальности. Глаза большие, неожиданно светло-серые, стальные.

Вот только мне абсолютно не хотелось сейчас никем интересоваться. И на правую руку – без кольца! – посмотрела вовсе не специально, а потому, что она доставала из портфеля папку с документами. Вытащив бумаги и положив на стол, страховщик перевел взгляд на меня и замер. Нет, не от восхищения. И даже, кажется, не от ужаса. Это был какой-то очень сложный комплекс, в котором явно преобладали взрослая досада и детское изумление подлостью жизни.

- Это… вы? – спросил он, страдальчески скривившись.

Похоже, мы действительно встречались, и встреча эта была не самой приятной. Но где, когда? Может, в бурной молодости? Далеко не все, что происходило тогда на вечеринках, оседало в памяти, какие-то эпизоды улетучивались из нее уже наутро.

- Простите? – выдала я нейтральную реакцию, надеясь на развитие темы и одновременно опасаясь, что это будет что-то… не самое приятное.

- Это вы простите, - Рокотов опустил глаза. – День был ужасный. Отвлекся, не заметил вас. Снег. А вы в темной куртке. И… на красный.

О черт! Да это же тот тип, который меня в четверг чуть не размазал джипом. Когда я действительно вылетела на переход на красный. И гаркнул, высунувшись из окна по пояс, на всю улицу: «Куда прешь, овца?» Я бы еще и не так приложила на его месте. А теперь вот извиняется. Потому что от меня зависит.

Фу таким быть, Алексей… как вас там? Да неважно. Ради моей визы, без которой дальнейшие трепыхания бесполезны, готов признать, что должен был уступить мне дорогу.

- Ну я сама виновата, - сказала сухо. – Смотреть надо.

- Все равно не стоило… так орать на вас.

- Ладно, - поморщилась я и открыла папку, - давайте к делу.

Алексей

В комитет Юля провожала меня как на войну.

- Алексей Геннадьевич, только, пожалуйста, без… этого самого… ну вы поняли.

- Не понял, - я и правда не влился в ее трагическую пантомиму.

- Без взяток, - сделав страшные глаза, прошептала она. – Во всяком случае, не в ее кабинете.

- Ты меня за идиота держишь? – разозлился я. – Разумеется, не в кабинете.

Я собирался пригласить эту самую немилую Милу в ресторан. Ну а там… например, вручить букет. С конвертом. Вообще-то, я так и не научился делать это изящно и непринужденно, хотя время от времени приходилось. К счастью, на серьезный срок эти взятки не тянули – не те размеры. Но все равно попасться не хотелось бы.

Перед выходом я еще раз пролистал документы, проверил все ли на месте. Не хватало только облажаться снова. Хотя и понимал, что наверняка все визёры, без «одобрям» которых нас не возьмут в систему, получили инструкцию основательно по мне потоптаться. Просто чтобы знал свое место. Ну и за то опоздание, разумеется.

Леха, это надо пережить, сказал я себе, пока охранник искал мою фамилию в списке. Неприятно, да, но зато потом будет хорошо.

Поднявшись на второй этаж, я нашел нужный кабинет, постучал, заглянул. Женщина за столом у двери показала на стеклянный закуток, где, уткнувшись в монитор, сидело существо неопределенного пола и возраста, одетое в серый офисный костюм. По сравнению с ней, Калугина*, кстати, тоже Людмила, была очень даже милой Милой. Этой, которая немилая, явно перевалило за сороковник. Ее темные волосы были туго, до писка, стянуты в дульку на макушке, на носу красовались огромные старомодные очки в черной пластиковой оправе. Туда же, до кучи, ноль макияжа, бледная в прозелень кожа, под глазами синяки, а на губе и под носом какие-то противные болячки. И злобно-унылое выражение. В общем, реальная мымра.