(не) любовь к боссу - стр. 32
Через час, заезжаю на гигантскую подземную парковку. Хорошо, что индивидуальная карта у меня с собой, а то даже в лифт без неё не попадёшь.
У меня дорогая квартира, но у отца она в четыре раза дороже.
Центр Москвы, даже подъезд здесь может смело соперничать с убранством дворца: высокие потолки, стены, отделанные мраморной итальянской плиткой. В соседях исключительно знаменитые и влиятельные: нефтяные магнаты, депутаты, звёзды первой величины. Двери мне открыла филиппинка, новая. Раньше я её не видел.
Моя нынешняя мачеха крайне капризна. За всю жизнь палец о палец не ударила, зато прислуга у неё сущие бездельники, то мраморный пол недостаточно блестит, то подушки не по фэн шую разложены.
Сажусь на большой кожаный диван, с золотым плетением. Оглядываюсь, не помню, когда был здесь в последний раз. Но ничего не изменилось, серые стены с рисунком работы известного дизайнера, низкий стеклянный стол с позолоченными ножками. Вся квартира слишком дорогая, слишком вычурная, как в музее. Я бы не хотел себе такую.
В комнату вплыла моя «мама», стуча по мраморному полу каблуками. Тело затянуто в красный корсет. Удивляюсь, как она ещё не задавилась в нем. Под мышкой маленькая собачка, Перфе. Она подходит ко мне, встаю.
– Здравствуй, дорогой! – томным голосом пропела мачеха. Манерно расцеловала меня, не касаясь щеки. В нос ударил сладковатый аромат дорогих духов. Приторный, въедливый, как и сама хозяйка.
В памяти всплыл запах мяты, который я с таким удовольствием вдыхал с кожи Паулины.
Почему Паулину не испортили деньги? Она никогда не стремилась к такой роскоши, и сейчас так быстро адаптировалась почти к спартанским условиям жизни. Моя мачеха не мыслит себя без красивой жизни.
Я теперь всех женщин буду сравнивать с ней?
– Ярослав, я так скучала по-своему… сыночку. – она, состроив глазки, села напротив в кресло, прогнулась в спине, чтобы я смог оценить декольте.
В гостиную, чеканя шаг и сложив руки за спиной, вошёл отец. Мачеха приняла самый скромный вид.
– Пойдём в столовую, поужинаешь с нами. Мой новый шеф повар Пьер потрясающе готовит ризотто.
– Что случилось с Адой Павловной?
– Фу! – прокомментировала мачеха. – Она то борщи варила, то выпечку. А я и мой «котик» такое не едим. – Она потрепала «котика», точнее, моего отца по голове. – Да, котик? – настойчиво проговорила мачеха. – Мы такое не едим?
– Да, Лапусик, не едим, – грустно закончил отец.
Что за фигня? Когда это отец стал таким покорным?
После самого ужасного ужина в моей жизни, в компании не затыкающейся Стеллы, пошли в кабинет, а она отправилась спать. У неё, видите ли, режим с десяти вечера до часу дня, она должна спать, а то на силиконово-ботексном лице появятся морщины.
Сажусь в красное кресло. Кабинет отца сделан в доминирующем, брутальном стиле.
Отец опустился в кресло напротив, похожее на то, что было у Дона Корлеоне.
– Отец, – осторожно начал я, – скажи, когда ты превратился в подкаблучника? – Его безжизненные глаза вспыхнули. – Котик, блин! – не удержался и засмеялся.
– Она беременна, – ошарашил меня отец, – мне приходится всё это терпеть. Врач сказала, что у неё угроза выкидыша.
Твою ж дивизию! Я думал, эта кукла ненадолго в нашей жизни. А тут получается, она родит мне брата или сестру?