(не) любимая - стр. 16

Осторожно постучав в дверь, она спросила разрешение войти, пояснив, что доставила меня, как он и просил. И лишь услышав от него положительный ответ, завезла меня в кабинет, а результаты моего осмотра положила ему на стол.

Горский предстал передо мной в рабочей одежде врача. И сейчас мне было его так не привычно видеть в этом образе, что я даже смутилась.

Признаться, ему очень шёл этот образ. Он казался таким сильным, мужественным, внушающим доверие.

- Ты как? – он встал с кресла и подошёл ко мне, а затем, присев около меня, взял за руки. – Что сказал доктор? – спросил он.

- Сказал, что перелома нет, что это просто сильный ушиб. – Рассказала ему я. – Прописал ноге полный покой, запретил вставать на неё как минимум неделю, выписал кучу лекарств и больничный. Сказал, чтобы я через неделю снова приехала на приём.

- Ну, видишь, я был прав, что перелома нет. – Улыбнулся Горский. – Но убедиться всё равно было нужно.

- Спасибо вам. – Искренне поблагодарила я его. – Обо мне ещё никто и никогда так не заботился.

- Кира, ты о чём сейчас? – он удивлённо посмотрел на меня. – Это вовсе не забота, это нормальное человеческое отношение. Ты попала в беду, я стал свидетелем этого, и я считаю, что это мой долг помочь тебе. Ну, вот как бы ты одна сейчас по коридорам вашей поликлиники прыгала. Сделала бы только себе хуже.

Объяснял он, а я просто сидела и смотрела на него. Почему? Ну почему совершенно посторонний человек, которого я знаю всего лишь несколько дней, мне помогает, а родной отец выгнал меня из дома, даже не задумываясь о том, что со мной может произойти?

И едва я вспомнила об этом, как из моих глаз хлынул не контролируемый поток слёз. Поэтому больше ничего не сказав, я закрыла лицо руками и заплакала.

- Так, тихо, тихо, тихо, - стал нашёптывать Горский, который тут же обнял меня и крепко прижал к себе. – Ты чего, Кира? Ну, ты чего?

Но в его объятиях я плакала ещё сильнее, потому что больше не могла держать эту боль и обиду в себе. А боль эта появилась не сейчас, она копилась годами. А вчерашняя ситуация была лишь последней каплей в сосуде моего терпения и боли.

Поэтому сейчас, больше не в силах всё это держать в себе, я изливала эту боль в слезах на груди совсем постороннего мне человека.

А он просто меня обнимал, гладил по голове и тихо нашёптывал:

- Всё будет хорошо. Слышишь, всё у тебя будет хорошо.

***

- Ты уверена, что ничего не хочешь мне рассказать? – поинтересовался Горский, когда я немного успокоилась.

- А зачем? – задала я вопрос скорее себе, чем ему.

- В смысле зачем? – явно не понял он. – Кира, у тебя проблемы, и как я понял большие. А я могу тебе помочь.

- Артём Александрович, - вновь обратилась к нему я, но он прервал меня.

- Кира, называй меня просто Артём, и давай уже на ты, ладно? – попросил он.

- Но я, - попыталась было возразить я.

- Кира, - он серьёзно посмотрел на меня.

- Хорошо, - улыбаясь, согласилась я, - я попробую.

- Вот и отлично. – Одобрил Горский. - Так что у тебя произошло? Ты с родителями поругалась?

- Не с родителями, а с мачехой и отцом. - Ответила я. – Они упрекнули меня, что я поздно пришла домой, что пагубно влияю на их дочь, ну и всё в этом роде. – Вкратце поведала я.

- Ладно, это я понял. – Вздохнул Артём. – А как ты на улице посреди ночи оказалась?