(не) любимая для босса - стр. 68
Первое касание полотенца ко лбу обожгло холодом, но это можно было назвать даже приятным. Когда же экзекуция спустилась ниже шеи, я не смогла уже сдерживаться. Прикосновения ледяного полотенца к некоторым зонам заставляли меня кричать, к особо чувствительным - орать благим матом (привычный лексикон для моей матюгальной комнаты).
- Перевернись на живот. - И это тоже было совершенно привычным для моей спальни, но при этих словах Руслан обычно не держал в руках ледяного полотенца. Однажды это был ремень. И даже тогда немного пощипывающая задорным огоньком кожа не шла ни в какое сравнение с теми пытками, что могла нанести эта полосатая тряпка.
- Руслан, не надо! - Совершенно ненаигранные слёзы размером с виноградины полились из глаз. Щёки ошпарило, но даже осознание того, что из моих глаз вытекает практически кипяток, не заставило меня повернуться. - Я не могу! Я хочу спать! Оставь меня в покое!
Руслан кинул полотенце в таз. Брызги разлетелись в разные стороны. Даже мне парочка досталась. Но это было ничего, главное, что меня оставили в покое и дали возможность просто залезть под одеяло. Это я и сделала, когда Руслан встал с кровати, тем самым предоставив доступ к белому манящему облаку тёплого пуха. Накрылась с головой в попытках вернуть себе потерянную температуру.
Всё, что сейчас происходило за пределами этого белого облака меня не интересовало. Даже когда зашуршали рейлинги шкафа-купе я не высунула из своей тепловой завесы даже носа. И это было большой ошибкой, так бы я смогла хотя бы сопротивляться. А если и не сопротивляться, то, не знаю, спугнуть Руслана ультразвуковым писком...
Только вот когда одеяло безо всякого предупреждения резко слетело и меня обхватили и приподняли ледяные руки, было ой как поздняк метаться...
Я даже не заметила, как меня закутали в мокрую простынь, по сравнению с которой прикосновения полотенца показались если не приятными, то хотя бы терпимыми. Сейчас же ощущение было такое, что я сиганула в прорубь на девятнадцатое января. А я единожды и правда это сделала, на том мой путь если не к Богу, то к моржовому образу жизни был окончен. Я была мерзлякой до мозга костей. И теперь это сыграло со мной злую шутку.
- Я ненавижу твой кёрхер! - взвыла в самое ухо Руслана. Это было не сложно, так как он меня поставил на пол, обхватив при этом руками, словно обнимал. Ему пришлось наклониться, чтобы растереть мокрой простынкой мои плечи. Этим то я и воспользовалась, ударяя голосом по самые ушные перепонки. На это Руслан только поморщился. - И джип твой ненавижу-у-у-у-у! - Его руки спустились ниже спины и тоже основательно всё там растёрли. - И работу-у-у-у-у! - Руслан опустился передо мной на колени, я же продолжала стоять. - И тебя ненавижу-у-у-у-у! - Только сейчас он посмотрел на меня, вот так, всё ещё продолжая стоять на коленях. В его карих глазах я не нашла ничего, соответствовавшего моим собственным словам.
- Стерпится-слюбится, - изрёк он наконец житейскую мудрость, прижимая ледяную простынь к моим ногам...
***
Я проснулась на следующее утро, по крайней мере надеялась, что это было утро следующего дня. Руслан не ушёл ни по одному направлению, по которым вчера был мною отправлен. Экзекуция с протираниями повторялась ещё два раза, и оба эти раза с матами и слезами, но я уже не спорила, по первому требованию переворачивалась на живот. Лишь бы не простыня...