Не к ночи будь помянута. Часть 2 - стр. 13

Я-то как раз видел. До сих пор в глазах стояло.

– И главное, что недавно выскочила, занавески ещё колыхались. С балкона прыгнула. Представляешь? Метался по городу до самого вечера, как чумной. Потом оказалось, что и квартиру не запер, так три дня и простояла.

Я грустно подумал, каково ей было, когда она, ничего не понимающая, голая и голодная бродила по дому, а потом рванула в окно.

– Почему с ней так вышло? – спросил я.

Егор почесал в ежистой голове.

– Понятия не имею. Знаю только, что при жизни она, говорят, была не подарок. Вечно лезла, куда не надо. Кстати, как она на тебя-то вышла?

– Не знаю. Пришла, поела, поговорили, ушла. – честно обозначил я три с лишним месяца совместной жизни. – Странная.

Больше Егор ничего важного сказать не мог. Пора было его выпроваживать. Я хотел спать. Маврин понял. Он, вообще-то был не дурак, даром что псих.

– Ты, похоже, притомился. Заговорил я тебя.

– Есть немного.

– Давай-ка парень, решай. Выйдешь работать?

– Выйду.

А что мне ещё остаётся? Ады нет. Работы нет. Сессия под большим вопросом.

–Хороший кофе, кстати. Как насчёт апельсинов? Принести?

– Не стоит. Я от них чешусь.

Мама пришла не скоро. Она принесла на себе свежесть зимы и тонкие подтаявшие снежинки на жёлтых кудряшках и подкрашенных ресницах. Радуясь тому, что я изъявил желание что-нибудь съесть, она готовила мне блинчики и напевала что-то легкое, опереточное.

Зазвонил телефон. Я резко схватил его, уронив на пол пару яблочных огрызков.

Неизвестный номер. Я вдохнул, выдохнул… и услышал женский голос.

Банк предлагал кредит на выгодных условиях. Вот уроды.

Мальчик за стеной кашлял всю ночь. Его мать то и дело проходила по коридору на кухню и обратно. Она старалась двигаться неслышно, и поэтому казалось, что за дверью шныряет непонятный меховой зверь, таскающий продукты в нору. Мне всё это не особо мешало, я всё равно не спала – лежала на спине, медленно и осторожно перебирая страницы собственной памяти. Просто стало жаль мальчика.

Часа в два ночи я накинула на плечи толстовку и решительно двинулась на кухню.

Тоня что-то грела на плите. Её плечи уныло опустились, худое лицо заострилось ещё сильнее. Я подумала, что в принципе можно понять её мужа. Все они одинаковы. Вот и ему наверняка приелось созерцать эту тень женщины, и захотелось чего-нибудь эдакого, с улыбочками, губками и грудками.

– Я тебя разбудила? – спросила Тоня. – Извини.

– Пить захотелось. – сказала я и налила воду в кружку из ещё тёплого чайника.

– Это кружка кого-то из строителей. – сказала Тоня.

– Что ж. Надеюсь, он в неё не сморкался.

Мы молчали. Даже на кухне было слышно, как ребёнок надрывно кашляет у себя в комнате.

– Может, чаю? – Тоня потянулась к шкафчику и достала коробочку с заваркой. – Вот, возьми мой.

– Нет, спасибо. На ночь вредно. Лучше так, по-белому. Что вы даёте ребёнку? Я взгляну?

Не дожидаясь разрешения, я взяла со стола  упаковку с таблетками и повертела лекарство в руках.

– Это серьёзные антибиотики. – сказала я. – Рано или поздно они нарушат естественную иммунную защиту организма, и ваш сын будет сваливаться с одного чужого чиха. Кроме того, насколько я понимаю, у него уже должны быть проблемы с пищеварением.

– Да, это есть. – Тоня устало вздохнула.

– Не нужно их давать. Тем более, они бесполезны.