(не)хорошая девочка - стр. 20

— Как ты доехала? — На долю секунды мне кажется, что отцовский голос прозвучал все-таки обеспокоенно. Вот только эта ледяная яростная гримаса с его лице никуда не изчезает. Нет, кажется, если его что-то и волнует, то только не то, случилось ли со мной что-то по дороге или нет?

— Подвезли девочки с той вечеринки. Я спрыгнула на этаж ниже, там переодевались танцовщицы, несколько из них уже уходили. Они дали мне одежду и маску и довезли. — Я очень надеюсь, что эта история, сочиненная на чистом глазу за те пару минут, что я шагала до дому, прозвучала достоверно. Не то чтобы я не умею врать. Просто я очень не люблю этого делать. Но не могла же я рассказать отцу настоящую правду... Ту самую, про помощь Дягилева... Нет, я слишком хочу жить, да и не такой уж поборницей правды я являюсь.

Отец с пару минут молчит, явно обдумывая эту версию, затем бросает взгляд на наручные часы, и снова уставился на меня.

— Прекрасно, — холодно произносит он. — Третий час ночи. Моя замужняя дочь является ко мне домой в наряде профессиональной шлюхи. Да еще и ехала она в компании шлюх. Восхитительно. Представляю, что будет, когда это окажется в соцсетях.

— Не окажется, — тихо возражаю я. — Я не снимала маску. Никто ничего не докажет, даже видеонаблюдение не может обеспечить такое разрешение, чтобы опознать меня в девушке в маске.

— Ты прекрасно знаешь, никому нахер не нужны никакие твердые доказательства, — выдыхает отец, глядя на меня как на законченную идиотку. — Это просто будет утром во всех газетах, а я буду считать убытки из-за пятна на имидже всей сети.

Увы… Увы, если это все-таки просочится — вред, разумеется, будет. Отец строит имидж сети семейных аутентичных ресторанчиков, стараясь избегать громких скандалов. Для общества – он семьянин, воспитывающий дочь, не торопящийся привести домой вторую жену. В принципе — мой разлад с Бариновым грозит закончиться громким скандалом, а то, в каком виде я сбежала из отеля — было очень отягчающим обстоятельством.

— Ты в курсе, что Сергей уже оборвал мне телефон? Он уже весь отель перерыл в поисках тебя.

Ну, допустим, я догадываюсь. И догадываюсь, что Баринов уже понял, что я убежала, но вполне допускала, что еще не понял как. А может, был уверен, что я спряталась в каком-нибудь чуланчике и рыдаю.

— А почему я сбежала, тебе не интересно? — тихо уточняю я.

— Я знаю, почему ты сбежала, — хладнокровно откликаюсь отец. — Сергей мне уже в подробностях обрисовал суть вашего семейного конфликта. И то, что я ему впарил “некондицию” уже мне рассказал.

У меня звенит в ушах. Даже от пощечин Баринова мой мир не наполнялся таким неприятным звоном, и так не пустело в моей груди. Он знает. Он знает, что меня хотел пустить по кругу не кто-нибудь, а вовсю распиаренный мне и со всех сторон одобренный папочкой муженек. И… И плевать папочке триста раз. А вот имидж — имидж ему важнее, да. Ради имиджа меня можно было положить под троих-четверых-десятерых мужиков и спокойно плюнуть на это. Добро пожаловать в реальный мир, Сонечка.

— Некондиция? — негромко произношу я, потому что все мое нутро требует немедленно ощетиниться. — Скажи мне, папочка, а тебе за мою девственность заплатили сколько, что ты про меня как про товар рассуждаешь?

Я едва успеваю договорить. Сила у отцовской пощечины была такая, что я вполне могла покатиться кубарем по полу. На ногах я удерживаюсь сущим чудом.