Не ходи служить в пехоту! Книга 8. Русский крест - стр. 8
Не успел начальник Генштаба заслушать наши очередные предложения по выходу из сложившейся ситуации, как к нему в кабинет стремительно и очень по-свойски вошёл министр обороны. Жестом показал всем сидеть на своих местах, но мы всё равно встали, а он каждому пожал руку.
– Я уже довёл. Сейчас будем дальше думать и решать, – сдержанно сказал начальник Генштаба.
– Хорошо. Я хотел поприсутствовать тоже. Ну что? Как же так получилось с Алеппо? – обратился к нам министр обороны.
Повисла тишина.
– Ну что молчите? Говорите. Как так вышло? Мнение начальника Генштаба и начальника Главного оперативного управления Генштаба я уже знаю. А вы что думаете? Давайте смелее, не стесняйтесь.
Я трезво оценил обстановку и понял, что раз мнения начальника Генштаба и начальника ГОУ ему уже известно, то следующему из числа присутствующих держать ответ мне.
– Товарищ министр обороны! Разрешите доложить? – спросил я.
– Да, пожалуйста. Прошу прощения, товарищ генерал-майор, как ваше имя и отчество? – спросил министр.
– Юрий Геннадиевич.
– Докладывайте, Юрий Геннадиевич. Только прошу вас докладывать всё, как есть. Только правду.
Позволю себе одну ремарку.
Ранее были различные требования к устным или письменным докладам министру обороны, и они периодически изменялись. Например, я знаю, что при министре обороны Сергее Иванове требовалось писать бумаги на его имя шрифтом Times New Roman 16, а не 14 размера. То же самое, если делаешь проект доклада за его подписью на имя Президента. Ещё раз, это как пример вполне осязаемых бюрократических требований. Не было трудностей исполнить. Вообще всегда легче, когда знаешь требования. Но при всех министрах, С. Иванов, А. Сердюков, С. Шойгу, когда устно что-то докладываешь, нужно докладывать максимально понятно для них, иной раз искать понятные им синонимы вполне обоснованных военных терминов с целью обязательно уйти от применения нашей терминологии. Желательным было избегать даже тех слов, которые относятся к понятию «канцелярит». Иной раз приходилось заменять даже такие выражения, как, например, «боевой бронированный порядок», и употреблять совсем гражданские и неточные слова или словосочетания, иначе у отдельных высоких руководителей может возникнуть начальственный гнев. Все они, кроме С. Иванова, со слов старожилов, могли подумать, что мы, «вояки», пытаемся этим показать их некомпетентность.
– Докладываю ответ на вопрос о том, почему так вышло. Достаточных разведывательных данных о системе обороны города у нас не было. Составляли электронную карту на основании данных объективного контроля, полученных в основном с БПЛА. Сейчас уже установлено, что прямо к передовой от пунктов боепитания прорыты подземные тоннели, для создания которых использовали как строительную технику, так и гражданских, которым угрожали расстрелом за отказ подчиниться. Есть основания полагать, что весь город в этих самых подземных коммуникациях.
– Понятно. Что Верховному докладывать будем? – министр как-то неопределенно обратился и к начальнику Генштаба, и к начальнику Главного оперативного управления Генштаба.
– Для этого мы здесь и собрались, чтобы обсудить, – хмуро ответил начальник Генштаба.
– Ладно. Давайте, соображайте. И спокойно. Я так понял, ничего катастрофического не произошло. Когда будем у Верховного, не должно быть никакого мандража. Второе, не пытайтесь угадать мнение Верховного и под него подстраиваться. Ничего плохого не будет, если ваше мнение с его не совпадет или он примет другое решение. Помните, он очень сильно уважает специалистов, профессионалов своего дела. Очень уважает их мнение. При этом будет лучше, если мы особое внимание обратим на продолжающуюся практику не решения проблем в Сирийской арабской армии. И при этом не должно быть никакого нытья о том, что нам самим чего-то не хватает. Ну, и помните, я с вами, я рядом, и если всё сделаете, как я вам говорю, все будет нормально.