( Не) гадайте на любовь - стр. 26

Бюстгальтер на ней был совсем тонкий, судя по всему белый. Если сильно напрячь глаза, то можно было разглядеть более тёмные круги под самыми бусами.

- Ой, - покачнулась она, ударяя меня при этом тазом по голове. – Егор Дмитриевич, потерпите, так надо. С вас начало сливаться. Ой…

Твою мать!

Только эти хреновы гипнотизирующие круги и удерживали меня на этом стуле…

- Ой!

- Глашенька, а воск на водолазке тоже предусматривается обрядом?

- Егор Дмитрич, в вас очень много скопилось, вот и брызжет во все стороны. Сейчас я таз уберу и маслом ещё, ну, чтобы легче пошло… Ой.

- Да дай уже этот чёртов таз сюда, пока голову мне не зашибла!

- Егор Дмитриевич, ещё немного осталось. Потерпите, голубчик. Вы даже не представляете, как вам потом хорошо станет. Вы не переживайте, я всё сделаю в лучшем виде.

Ладно, это успокаивает… Пусть ещё немного поиграет.

- Да терплю я, Глаш, терплю. Тащи уже своё масло. – Смажу твою ведьмовскую…

- Подержите. – Опять у меня в руках оказалась свеча, а ведьма зашуршала в смежную комнату. Вернулась с ложкой, в которой уже было налито что-то коричневое.

- Горчичное масло. – сказала она, и на пол упало несколько капель.

Уже тогда было понятно, что подпускать эту ведьму к себе было сверх безрассудства, но я ждал кульминации. Остальное меня уже не волновало.

Глафира взяла у меня свечку, опять подошла вплотную, опять сунула мне в лицо бусы. И в тот момент, когда я решил, что уже можно пустить в ход руки, ведьма завалы на всю квартиру:

- Ухооооди хвоооорь. Уходииии… Аааа-пчхи…

6. Глава 6

- Да тихо ты! Тихо! Богдана разбудишь! – зашипела я на подругу, которая пыталась задавить свой хохот подушкой.

- Я… Ой… Фсёёё… - Ленка опять упала на диван ниц, уже не переживая о наращенных ресницах и загипсованной ноге. Подушка хоть немного, но заглушила смех, уже перешедший в истеричное повизгивание.

Я и сама еле сдержалась. Кто ж мог знать, что смотреть запись снятия венца безбрачия окажется таким весёлым занятием. Совсем другое ощущение, когда принимаешь в этом процессе непосредственное участие…

- Это… Просто… Мой… Самый… Любимый… Момент… – Подруга вот уже в четвёртый раз сдвинула бегунок левее, перематывая на тот момент, когда я своим чихом расплескала нагретое пламенем свечи масло на Егора.

Быть может, знай я тогда, что его руки находятся в области моих ягодиц, так сильно не переживала бы о нанесённых ему увечьях. Или наоборот...

В общем, тогда я видела неполную картину - лишь посеревшие от злости глаза, скривившийся рот и… О Боже, как же он орал! Думала, душу вытрясет из меня там же. Поэтому и сделала то единственное, на что была способна, ополоумев от страха – побежала, хватая всё, что попадётся под руку, и пиная всё, что попадётся под ногу. Бедные кошаки, да…

Видео с моим участием обрывалось на лестничной площадке, когда я галопом понеслась вниз по ступенькам, боязно озираясь. Егор же ещё несколько секунд пробыл в кадре. Этого времени мне хватило, чтобы вновь покрыться румянцем.

- Слушай, мать, как ты там-то не увидела, что у него петух запел?

- Кто запел? – рассмеялась я, тут же себя осекая, прижав ладонь ко рту.

- Ну, кто, кто… - подруга кивнула на экран телефона. Так далеко запись мы ещё не смотрели, всё время стопорясь на «её любимом моменте».

Вот Егор тяжело встаёт со стула – словно в замедленной съёмке. Приседает, уперев кулак в пол, опускает голову вниз и зависает в таком положении на несколько секунд. Дышит тяжело – даже через камеру передаётся частота движения его крепких плеч. Встаёт, оттягивает джинсы, взявшись с двух сторон от прорехи…