( Не) гадайте на любовь - стр. 10
Он внимательно меня разглядывал, и сто процентов должен был увидеть ухмылку, что я сдержать не смогла.
- Насть, постой. – Она остановилась у двери. Выплывала работница из кабинета долго, будто ждала вот этого самого оклика. – Подойди. – Девушка развернула карму и проследовала обратно, уже чуть быстрее.
- Что, Егор Дмитрич? – Сколько сладких сливок было сейчас в её голосе… Меня даже немного замутило.
Только вот Егор ответил совершенно неожиданным образом, поддав вопрошающей деве по заду. У меня даже в ушах зазвенело. Всё-таки у них тут как-то всё интересно устроено…
- Ну, Егор! – К томным сливкам добавилась и засмущавшаяся игривая клубничка.
Егор же в этот момент смотрел исключительно на меня.
И ради чего всё это представление? Решил практическим путём доказать, что он по девушкам? Для меня это было единственным логическим объяснением…
- Всё, иди. Мне работать надо. - Шлёпнул ещё раз по попам осчастливленную тем самым коллегу и даже проводил её до двери. Джентльмен…
Вернулся за свой стол.
- Как видишь, Ириш, нет у меня проблем с женщинами.
С женщинами, может, и нет, а вот с головой – точно.
- Ну, мужик, чё… Егор Дмитриевич, а адвокат скоро прибудет?
Опять мы остались вдвоём… Опять его глаз пополз по мне… Опять замелькала зубочистка, правда, уже другая.
Я окончательно потерялась во времени. Как долго длится сия экзекуция? Сколько ещё он намерен меня здесь держать? И намерен ли вообще когда-нибудь выпустить?...
Я её не отпущу – заверил он Антонину Дмитриевну. А может и правда свобода мне теперь будет только сниться…
Переживания за сына практически толкнули меня попытаться в очередной раз договориться со следователем. Вовремя себя остановила, наткнувшись на его зоркий глаз с чуть изогнутой бровью. Второй же к этому моменту заплыл окончательно, но и этот почерневший вздутый мешок пыталась приподнять густая тёмная бровь.
Жуть какая… Меня даже передёрнуло.
- Замёрзла? – спросил Егор участливо.
Всё понятно – решил поиграть в хорошего и плохого полицейского. Вместо ответа на явную провокационную вежливость я начала напевать себе под нос новогоднюю песенку про трёх белых коней, которую мы с Богданом учили для утренника. Вот бы и меня сейчас унесла эта тройка лошадей куда-нибудь подальше отсюда, желательно к сыну…
- Ладно, ещё посиди помаринуйся, Ир. Я не тороплюсь. Мне сына забирать из сада не надо. Как, говоришь, мальчонка-то зовут?
Не твоего ума дело…
- И уносят меня, и уносят меня в звенящую снежную даль…
- Ладно, подождём. – Егор обошёл стол, уселся на стул, взял телефон и начал листать видеоролики. Его лицо зловеще подсвечивалось экраном, и к дополнению к этому образу он то и дело ржал как все те трое коней вместе взятые. Особенно заливисто над теми видео, в которых плакали дети. Больной на всю голову…
Конечно, я понимала, что это очередное давление с его стороны, но на этот раз оно было более действенным. В каждом плачущем ребёнке я слышала своего сына. И за это я ненавидела веселящегося следователя до самых корней синтетических волос валявшегося на полу парика.
А ведь когда-то подобные эмоции я испытывала лишь к отцу Богдана. Участие этого мужчины в моей жизни можно было описать в трёх действиях – сунул, вынул и пошёл. Хотя, нет, пожалуй, в четырёх: добился и потом уже всё вышеперечисленное. В последний раз я разговаривала с этим уродом на третьем курсе в университетской столовке, когда «обрадовала» его предстоящим отцовством. В букете запахов задеревеневших пирожков с капустой, с картошкой и с яйцом и закончилась история моей первой любви.