Не единственная - стр. 31
– Хорошо! – рассмеялся он. – Скажи Тиарне, я оставляю этот вопрос на твое усмотрение.
Господин Ансьер действительно был мастером своего дела. Девочка Рональду понравилась. Конечно, не так, как ожидал начальник гарема. Не совсем как женщина, для этого она была слишком юной. Но нотка симпатии, и не сказать, что совсем бесплотной, прозвучала в душе первого советника.
Ансьер подобрал филигранно. Эта девочка Аньис была не похожа на тех женщин, что обычно привлекали Рональда, и одним этим вызывала интерес.
Высокая, почти без талии, но трогательно узенькая, она совсем не напоминала девушек с точеными формами, тонкой талией, налитыми бедрами и упругой грудью, на которых обычно останавливался его взгляд. Глаза янтарные, с зеленоватой каемочкой по краю. Опять же совсем не его цвет. Да и черты лица неправильные: чуть курносый нос, большой пухлый рот, широкие брови… В отличие от изящно летящих, как у той, кого он помнил всегда, или скульптурно-правильных, как у его последней жены Ассантри, умершей много лет назад… Эти неправильные черты тоже казались трогательными и выдавали характер, какой он редко выбирал среди женщин, но который ему импонировал.
Еще пару мгновений назад девочка стояла перед ним, беззащитная, красивая, нежная, как… да, кроме тривиального сравнения с цветком, другого ему в голову не пришло. Нежный цветок с гибким стеблем, который гнется, сворачивается кольцом, но не ломается. В отличие от женщин с ярким и твердым характером, с несгибаемым стержнем внутри, что обычно были рядом с ним. Необычная для него.
И да, Рональд не мог не признать, что мужские чувства она вполне пробуждает. Ту разновидность этих чувств, что считается нормальной в Альбене, но порицается в большей части стран, где он бывал. Чувства к девочке-подростку, уже не ребенку, но и не совсем женщине – желание коснуться тонкого, живого, наивного, непорочного… А уж эта ее грудь! Два слоя тончайшей ткани пуари скорее подчеркивали ее, чем хорошо скрывали. Еще не налитая, но трогательно набухшая, нежная и мягкая. Рональд усмехнулся самому себе.
Но внешность все же значит не так много. Умеющий читать людей, он видел, что девочка была… хорошая. Добрая, гибкая. Способная на верность и альтруизм. С легкой долей упрямства и здоровым чувством самосохранения. И достаточно сообразительная. Хорошая девочка. Рональду нравились такие люди – наделенные самоотверженностью и добротой одновременно с ненавязчивым достоинством.
Сейчас этот цветок нужно сохранить. Не помять, не сломать, дать расцвести. А потом… может быть, найти достойного, кому передать ее. И на сегодня с размышлениями о ней нужно заканчивать. И так слишком много дел.
Еще раз усмехнувшись самому себе, он вызвал управляющих.
– Найдите девочке учителей, – распорядился он, когда Парм и Тиарна показались на пороге. – Одного для изучения наук, из тех, что учат принцев. Другого или другую – для изучения искусств: музыка, танцы, что угодно еще, чему учат девушек в богатых домах. Через два дня я хочу увидеть кандидатов.
Парм слегка наклонил голову, показывая, что готов исполнить распоряжение хозяина.
– Господин Рональд, вы так добры к девочке! – с искренним восхищением произнесла Тиарна.
– Когда-то я был невнимателен к деталям, – усмехнулся он, искоса взглянув на управляющую. – Помнишь, Парм, после войны я распорядился выплачивать пенсию инвалидам? Но я не озаботился сам рассмотреть законопроект, и крючкотворы нашли лазейки, чтоб уменьшить расходы по статье. Отец девочки не получал положенную ему пенсию и был вынужден продать своего ребенка. Поэтому я принимаю ответственность за нее. Она – одна из тех деталей, что порой бросаются мне в глаза и призывают быть внимательнее к мелочам.