(Не)единственная - стр. 9
Только куда бежать? Я связана по рукам и ногам. У меня нет ни малейшего шанса вернуться домой без помощи Анабель. И даже если вернусь, что меня ждет?
Сын, которому я неспособна помочь? Неоплаченные счета, долги за квартиру, больной отчим и осуждение матери?
Зажимаю волю в кулак, встаю с кресла и делаю шаг…
Всего лишь шаг, но кажется, что я падаю в бездну. Потом еще один и еще. Как во сне преодолеваю два жалких метра, что разделяют меня и мужчину, от которого зависит будущее моего сына.
От того, что собираюсь сделать, разум бьется в истерике. Приказываю ему замолчать.
Я дала себе слово, что ради сына пойду на все! На все! Но что будут стоить мои слова, если сломаюсь перед первым же испытанием? Если не смогу переступить через свою гордость и отступлю?
Закусываю щеку так, что рот наполняется кровью. Через силу опускаюсь на колени…
Дарион застывает.
Я запрокидываю голову, пытаясь поймать его взгляд. Но в моих собственных глазах стоят такие слезы, что почти ничего не вижу за их пеленой.
– Пожалуйста! – слышу свой тихий голос. – Пожалуйста, дай мне еще один шанс!
Чувствую себя просто ужасно. Нищенкой, вымаливающей крохи с барского стола. В голове вертятся тысячи мыслей, но все они об одном: что я творю? Все внутри протестует против того, что мне приходится делать.
Дарион молчит. Разглядывает меня, не скрывая удивления. Потом медленно, будто нехотя, кладет руку мне на плечо. Только тогда я замечаю, что пеньюар распахнулся, а его ворот съехал с плеча, обнажая кружево сорочки и верхнюю часть груди.
Первая реакция – закрыться. Но я усилием воли подавляю ее.
Второй рукой Дарион касается моих волос. Запускает в них пальцы. Сжимает так, что я невольно откидываю голову еще дальше. Затем наклоняется и проводит носом по моей шее, шумно вдыхая.
– Определенно у тебя новые духи, Анабель, – бормочет странным сиплым голосом.
Я вся сжимаюсь. Там, где его дыхание коснулось меня, по телу бегут мурашки.
От него пахнет чем-то терпким, мужским. Пугающим. Пахнет силой и властью. Этот запах, как черный бархат, окутывает меня с головой, стоит Дариону коснуться моей щеки.
Его ладонь холодна как лед, а дыхание очень горячее. Такое горячее, что мне хочется отползти. И я отползла бы, если бы не почувствовала, что пальцы в моих волосах сжались сильнее.
– Чш-ш-ш, – голос Дариона опускается до хриплого шепота. – Не спеши. Дай я тебя рассмотрю.
От его тона у меня по спине ползет холодок.
Легонько – всего лишь костяшками пальцев – он гладит мою щеку. Я закрываю глаза. Чувствую, как глаза обжигают слезинки.
Будь что будет.
Мужские пальцы медленно опускаются вниз, обрисовывая линию челюсти, касаются губ и дальше по шее – к груди.
У меня внутри все покрывается изморозью. Оцепенев, чувствую, как Дарион кладет руку на обнаженную кожу декольте. Его ладонь опускается ниже, под ткань пеньюара. Теперь между мной и этой ладонью только кружево сорочки.
До боли закусываю губу.
Не кричать! Не кричать!
Мужская ладонь обхватывает мою грудь. Легонько сжимает.
– Ты всегда была покладистой, Ани, – сквозь грохот крови в ушах слышу, как Дарион бормочет мне в шею, – будь покладистой и сейчас. Еще один раз ничего не изменит. Я устал от пустых надежд.
Ладонь разжимается.
Дарион убирает руки и отстраняется от меня.
Судорожно выдыхаю.