Не-доросли. Холодные перспективы - стр. 34

– А дружок-то у тебя неплох, – одобрительно покосился франт на Грегори. – Где и сыскал такого, в кадетской-то форме…

– Он не дружок мне, – всхлипнул Яшка, перестав орать – должно быть, Париж ослабил-таки хватку. – Так, знакомый…

– Перстень давай, – вновь обратил на него внимание франт. Взял перстень из руки атамана, глянул сквозь камень на свет, не отпуская уха атамана, удовлетворённо кивнул и разжал пальцы, выпуская ухо.

Яшка не спешил вставать на ноги, он скулил, теперь уже непритворно и не напоказ, осторожно трогая стремительно опухающее ухо – похоже, пальцы франта оказались просто-таки железными.

– Вот то-то же, – удовлетворённо сказал Париж, пряча перстень в карман. – А то ишь, выдумал – потеряли они его…

– Да правда же потеряли, – плачущим голосом сказал атаман, продолжая осторожно прикасаться к уху. Коснулся неосторожно и негромко взвыл. Умолк, всхлипнул, утёр нос ободранным кулаком и начал вставать на ноги. – Лёшка куда-то сунул, чтоб не потерять, а потом забыл в наводнение-то. Вот вчера только нашли.

– Значит, надо было раньше найти, – беспощадно сказал Париж. В его глазах мелькнуло что-то неуловимое, и Грегори понял, что франт едва удерживается, чтобы не наподдать поднимающемуся атаману под зад или в живот пинка, чтобы тот летел до самой Лебяжьей канавки. – Скажи спасибо, что башку не оторвал.

– Спасибо, – пробурчал Яшка и выпрямился. Опухшее ухо налилось кровью и горело тёмно-малиновым цветом.

– В расчёте тогда, – франт уже повернулся лицом воротам сада, собираясь, видимо, уходить, но атаман окликнул его:

– Париж, погоди!

– Ну чего ещё? – недовольно оглянулся франт.

– Попросить хочу, – сказал Яшка таким смиренным тоном, что Грегори поразился в перемене поведения атамана. После такого – он хочет ещё о чём-то просить? Да он бы, Грегори, за такое…

Что бы он сделал, кадет не успел придумать – Париж расхохотался.

– Экий ты наглец, приятель, – сказал он с неприязнью и одновременно с одобрением. – Чего тебе ещё надо?

– Словечко за меня замолви перед Крапивой, – атаман шагнул ближе.

– Что за словечко ещё? – Париж чуть приподнял бровь, подтолкнул набалдашником трости кверху поле боливара, словно шляпа мешала ему видеть мальчишек. Покосился на молчаливого насупленного Грегори, но кадет не шевельнулся – ему нравилось, что Париж не может его понять. Я не понимаю кто ты, – словно молча говорил ему Грегори, – и ты меня хрен поймёшь.

Впрочем, он уже понимал, что франт этот никакой не аристократ и не денди – какой аристократ или денди потерпит, чтобы уличный оборванец (бульвардье, ага!) обращался к нему на «ты» да ещё и называл его каким-то странным прозвищем.

«Не денди», между тем, снова смотрел на Яшку, потеряв, видимо, всякий интерес к кадету.

– Ну так что тебе за рекомендация понадобилась?

– Нас выживают с канала, – торопливо затараторил атаман. – После наводнения нас стало меньше, лиговские напирают, вот-вот и совсем выгонят.

– А мне что за печаль? – говорил, впрочем, «не денди» вполне грамотно и красиво, пожалуй, даже грамотнее, чем дворянин Шепелёв. – Пусть выгоняют. Свято место не бывает пусто, сам знаешь.

– Я слышал, наводнение не только у нас беды наделало, – осторожно сказал Яшка. – Уличников в центре стало меньше…

– Место сменить хочешь? – понимающе усмехнулся Париж. – Место в центре дорого стоит…