Не чужие дети - стр. 42

— У меня нет денег на ипотеку, Еся. И отца больше нет.

Антон замолчал. Я тоже стояла, не зная, что сказать. Что вообще говорить в таких случаях?! Если бы сама не похоронила родителей и сестру, отделалась бы соболезнованиями. Только не нужны они, эти соболезнования. Нет в них ничего, кроме бессмысленных букв.

— Они с матерью давно хотели слетать в Австралию. Океан, все дела… Слетали. Матери стало плохо в воде, отец попытался её вытащить… — Он с шумом втянул носом воздух, а я дышала через силу и слёзы.

Кофемашина затихла, каша начинала побулькивать, и надо было помешать её. Но я не могла даже поднять руку.

— Несколько дней врачи пытались откачать отца. Страховка толком ничего не покрыла, я отдал всё, что у меня было отложено. Но ни черта не вышло. Ни черта, Еся. Три дня назад батьку отключили от аппарата искусственной вентиляции лёгких. Смерть мозга.

— А мама? — почти шёпотом спросила я.

Он отрицательно мотнул головой, и воздух совсем кончился.

— То есть она тоже…

Антон не ответил. По его глазам всё было и так понятно. Каша начала шипеть, и я на автомате взяла ложку. Помешала. Скатившаяся слезинка упала в овсянку, потом ещё одна. Я добавила ванильный сахар. Так всегда готовила моя мама. Антону нравилось, а мне… Мне нравились праздничные блинчики его мамы. С маслом и икрой. И ещё с яблоками и шоколадом. У Антона с детства было всё — достаток, родители, перспективы. А теперь…

— Я даже полететь к ним не мог, Есь. Метался, искал деньги. Всё бы отдал, чтобы их спасти. А знаешь, что самое паршивое? — Он подошёл и, взяв за локоть, повернул меня к себе лицом. — Перед их отлётом мы поцапались. Отец сказал, что я желторотый идиот. Что у меня была прекрасная жена и двое готовых детей, которых я мог растить, как своих. Что я всё прохерачил и ему стыдно за меня. Я его послал тогда. И мать послал. — Он невесело усмехнулся. — Н-да… послал. Видишь, как оно бывает. А теперь всё чужое. Или я всем чужой. Есь, может…

Я сразу поняла, куда он клонит. Не скрывая слёз, отрицательно мотнула головой и высвободила руку.

— Прости, Тох, но нет. К тебе я не вернусь. Никогда.

Он скривил губы. Похоже, другого он и не ждал. Вернулся к дивану и сел, уставившись в невидимую точку на окне.

Я поставила перед ним кофе и тарелку с ароматной кашей. О том, чтобы заикнуться о своих деньгах, речи уже не шло. И выбора у меня не было. Снова.

Я должна найти работу — хорошую, высокооплачиваемую и очень быстро. Это значит одно — мне всё-таки придётся поговорить с Азаровым. Причём сегодня. Сейчас.

***

Выйдя на улицу, я набрала номер Михаила, но он не ответил. Ни в первый раз, ни во второй, ни когда я, выйдя из ближайшего к бизнес-центру метро, набрала снова.

На месте Михаила тоже не оказалось.

— Если он не тут, тогда где? — спросила у вытирающей пыль в приёмной практикантки. Видимо, услуг клинингового агентства Азарову оказалось недостаточно.

— Я не знаю… — замялась она. — Я…

Понятно.

Не спрашивая разрешения, я открыла так и лежавший на моём бывшем столе ежедневник. Пролистала несколько страниц.

Точно! Я же видела пометки и совсем забыла: несколько дней в неделю у нашего Ящера в это время бассейн. Недоступен для звонков, для встреч и всего прочего. Даже для кофе с орешками.

***

Бассейн располагался неподалёку от бизнес-центра. Удобно, особенно когда времени впритык. Да что там, разве Азаров сделал бы что-то неудобное для себя любимого?