Не будите изувера - стр. 5
***
Они ехали уже два часа. Промелькнули незаметно карельские поселки и озерца с прозрачной, кристально-голубой или черной, торфяной водой, которые местные жители ласково называли – «ламбушки».
Скоро покажется Олонец, который граничит с Ленинградской областью.
Мотор гудел ровно и монотонно, убаюкивая Свету. Но сон не приходил, женщина обернулась назад, посмотрела на спящих детей, поправила одеяло Антошке, погладила розовую щечку Вареньки.
– Что, волнуешься? – улыбнулся муж, – не переживай, мать, все будет здорово.
– Я надеюсь, – прошептала Света, опять вспоминая неприятное утреннее чувство и ночной сон.
– Ты что-то сказала, – из-за шума мотора не расслышал ее слова Коля?
– Нет, тебе показалось, – она ласково погладила мужа по руке, – я в порядке, чуть-чуть подремлю, не возражаешь?
– Конечно, поспи.
«Какая я счастливая, – подумала женщина, – чудесный муж, послушные дети, любимая работа, налаженный быт. И это счастье досталось мне, рядовой женщине. Как же его сохранить, не расплескать, не растерять?»
Света вновь закрыла глаза и попыталась заснуть, но неожиданно погрузилась в детские воспоминания.
Ее родители поженились очень молодыми, когда по велению комсомола оказались в Сибири на строительстве Байкало-Амурской железнодорожной магистрали. Света родилась в конце семидесятых. Почти сразу после рождения дочери мать поручила ее воспитание бабушке и вернулась на БАМ к мужу.
Бабу Анелю, у которой родители оставили Свету, бабушкой язык не поворачивался назвать. Имя у нее было необыкновенное, польское, да она и сама была очень привлекательной сорокалетней женщиной, младшей и любимой дочкой раскулаченного в тридцатые годы белорусского помещика с польскими корнями.
Анеля учила внучку молитвам на родном языке, рассказывала ей занимательные моменты из жизни, читала книжки. Девочка так мило лепетала по-польски, что деревенские ребятишки называли ее «пшечкой».
Из раннего детства Света мало что помнила, но в память врезался языческий обряд, которому ее однажды подвергла бабушка. До сих пор, закрывая глаза, она видела одну и ту же картину: маленькая девочка сидит на полу, в самом его центре.
Лучи солнца проникают в комнату через бутылки с вишневой наливкой, которые рядком стоят на подоконнике, и, преломляясь, наполняют воздух нежно-розовым свечением. Вокруг малышки – квадрат из соломы или сена. (Она тогда еще не понимала, зачем). Бабушка ходит вокруг и бормочет по-польски какие-то слова. Потом Анеля берет огонь и поджигает углы квадрата. Воздух из розового становится ярко-алым, крохотный оранжевый язычок пламени постепенно разгорается и змейкой бежит по периметру, захватывая по одной травинке и оставляя за собой комочки гари. Огонь завораживает, не позволяет отвести глаза, но маленькой девочке страшно. От дыма она заходится в кашле и начинает плакать, однако бабушка строго запрещает ей двигаться и продолжает ходить вокруг.
Мама позже, уже после смерти бабули, рассказала Свете что таким образом бабушка изгоняла из нее злых духов.
Случай произошел нелепый. Анеля купила на рынке цыплят, которых держала в горнице, чтобы птенцы не заболели и не погибли. Однажды бабушка пошла к соседям за какой-то надобностью, а маленькую Свету оставила дома. Когда женщина вернулась, то обнаружила мертвых цыплят, раскиданных по полу комнаты.