Не бойся меня - стр. 26
Арина сидела рядом, вглядываясь в солистку. Наверняка оценивала платье, а не вокал, мелодию или слова; может быть, подмечала, какие на сцене освещение и декор, – делала мысленные заметки для своих маленьких квартирников. Может, вообще думала о чем-то постороннем. Саша ощутила, как ее захлестывает громадная волна благодарности за то, что Арина сейчас с ней. Вытащила на концерт. Сидит рядом, хоть и вовсе не фанатка «Моей нервной». И наверное, даже не назвала бы сумасшедшей, если бы Саша рассказала ей обо всем. Впрочем, о чем таком – «обо всем»? Чем больше времени проходило с утреннего сообщения, тем быстрей после острых приступов разжимал липкие пальцы страх. Накатывал – и уходил.
Саша огляделась; да, это дерьмо, конечно. Но… ну разве тут, в «Птичке», может случиться что-то плохое? Под такие-то песни, на «Моей нервной»? Да нет, конечно. Нельзя давать страху волю и силу. Нельзя давать ему подпитываться собой.
«Я же удалила группу и страницу. Я закрыла все остальные страницы. Ему меня не достать».
Саша глубоко вдохнула и очень медленно выдохнула, представляя, что выпускает страх.
За всеми мыслями Саша только в конце первого куплета сообразила: Вадим же просил записать! Она включила диктофон, стараясь как можно меньше прикасаться к экрану. Положила телефон на стол. Вспомнила, как летом перед одиннадцатым классом они гуляли с Вадимом – уже темнело, накрапывал легкий дождь – и напевали эту песню вдвоем, едва слышно. Саша просто начала тихонько, не думая даже, что в шуме ветра Вадим услышит. Но он услышал и принялся что-то бормотать; что-то, в чем она опознала:
Поначалу они еще прятали глаза – но «держись» пели, уже глядя прямо друг на друга. Саша заслушалась; Саша засмотрелась и чуть не поскользнулась. Вадим подхватил ее за руку и почти сразу же отпустил, но Саша хранила это прикосновение, сложила его в шкатулку воспоминаний, куда потом добавилось кое-что Данино, кое-что Ванькино – но за три года так и не появилось ничего от Коли.
Что касается Вадима… Встречаться они так и не начали, но все равно было что-то. Все равно что-то глубоко внутри было.
Арина кивнула: эту песню «Моей нервной» она знала и обожала – за мощный текст и невероятно позитивный мотив.
К концу «Дороге птицелова» подпевал – орал, пританцовывая, насколько позволяло пространство, – весь зал. И Саша ощущала волшебное освобождение. Словно не было ничего. Потому что жизнь сильнее, чем что угодно: жизнь, и правда, и свет.