Не бесите Павлика - стр. 56

Вот тут меня пробрало. Держать больше не было сил, поэтому засмеялась. Громко в голос, держась за бока и смахивая набежавшие слезы.

— Очень смешно, — смущенно проворчал Паша, — я, между прочим, собственного пса облапал, а думал, что это ты!

— Один-один, Пашенька, — промурлыкала я, вспомнив, как Бродский ко мне в кровать залез, и как я его с лесником перепутала. Правда Павлу в тот раз хватило деликатности, чтобы не смеяться надо мной, а мне вот не хватило, поэтому я продолжала веселиться.

Он откинул в сторону подушку и попытался встать, но этого не выдержала уже вторая ножка и тоже сломалась, да так удачно, что диван подскочил, треснул, и из обшивки вылезла ржавая пружина. Потом еще одна и еще.

Мужчина больше медлить не стал — проворно скатился с разваливающегося царского ложа и встал рядом со мной.

Мне было смешно и стыдно одновременно. Смешно — потому что утро выдалось веселым, а стыдно, потому что на дровосеке ничего кроме бороды не было. 

— Все, хана дивану, — с наигранной скорбью в голосе я подвела неутешительный итог. — старик не выдержал нашей буйной ночи. Придется покупать новый. Покрепче, чтобы троих запросто выдержал.

— Юль, хватит ржать!

— Я пытаюсь, но не выходит.

— А если так? — сгреб в охапку и поцеловал так, что искры из глаз посыпались, а смех тут же сошел на нет. — Все еще смешно?

— Уже нет, — встав на цыпочки, потянулась к нему, требуя продолжения, — но надо убедиться.

— Плутовка.

— Ворчун.

Отвечая на его поцелуи, я поняла, что вот это странное утро — это самое лучшее утро за последние годы. Даже не так, не за годы, а за всю мою жизнь.

Я чувствовала себя настолько живой и счастливой, что даже не верилось, что такое бывает.

И все это благодаря дровосеку.

***

Хорошо, что тараканы у меня в голове наконец заткнулись и прекратили доставать своим советами на тему «правильно-неправильно».

Два взрослых человека пришли к тому, что им это надо. Все. Точка. Какое может быть неправильно? И какая разница, что будет потом, если здесь и сейчас им обоим хорошо?

На этом с самокопанием я решил завязать и полностью переключился на Юльку, потому что она была здесь, рядом, и у меня от нее просто крышу срывало. Я как прыщавый юнец, впервые дорвавшийся до чужого тела — чем больше прикасался, тем больше хотелось. И дело не только в сексе. Каждый день с ней превращался в праздник, хотелось улыбаться, просто так без повода, болтать, о чем угодно, хоть о грибах, хоть о глобальном потеплении. Все равно, лишь бы с ней, лишь бы рядом.

Просыпался, чувствуя ее тепло у себя под боком, и засыпал, ни на миг не отпуская от себя. Чертов собственник. Маньяк бородатый. Так в шутку называла меня Юля, когда я закидывал ее на плечо и уносил в дом, а она вопила и смеялась как ненормальная, пытаясь вырваться из моих рук.

Я уже и забыл, что можно так дурачиться и выпускать на волю своего внутреннего ребенка, даже если ты уже давным-давно солидный дядька с тяжелым характером и строго распланированной жизнью. Так здорово быть просто самим собой, без ярлыков, выдуманных обязанностей и суеты, найти время для себя и своих слабостей, позволить себе просто жить, и не бояться, что отстанешь от лидеров в нескончаемой гонке.

И чем больше я погружался в эту счастливую, безмятежную жизнь, тем меньше мне хотелось возвращаться обратно, к привычному распорядку.