Назову своей - стр. 39
— Ты планируешь работать? — решил поговорить о будущей жизни Игнат.
— А можно? — прошептала Шура.
— Шура, я не в рабство тебя беру, а в жёны. Разницу чувствуешь? Ты можешь работать, учиться, путешествовать. Для меня заграница закрыта, но ты, если захочешь — пожалуйста. Встречайся с подружками, покупай наряды, поступай в институт, на любые курсы. Заколки свои делай, если желаешь, давай, мастерскую тебе откроем… — разошёлся не на шутку Игнат, настолько передёрнуло его от еле слышного «можно?».
В который раз за день Игнат задал себе вопрос, зачем он ввязывается в эту историю. Договорной брак в среде староверов не редкость, но договариваться стоит с равной себе, а не с ребёнком несмышлёным. Судя по болтовне Шуры с пятнадцатилетними двойняшками, она по развитию недалеко от подростка ушла. Хотя… с таким-то отцом ума должна была набраться на полные лет тридцать. Какая же ты на самом деле Александра Ермолина, Шура?
— Хорошо, — кивнула приободрённая, с виду ошарашенная невеста.
В дом к Ермолиным заходить не стал, для хозяина он нежеланный гость. Остановился у калитки, взял ладонь Шуры, перебрал пальцы, закрыв глаза от сладкого удовольствия. Нестерпимо, до боли, захотелось, чтобы она погладила его лицо, пусть легонько, словно невзначай, но почувствовать прикосновения мягких, почти кошачьих подушечек.
— Шура? — нагнулся он к невесте. — Можно тебя попросить кое о чём?
И едва не провалился в зелёный омут глаз. Колдовство какое-то! Дождался неуверенного кивка, продолжил, не выпуская девичью ладонь из руки:
— Прикоснись к моему лицу, — попросил Игнат, говорить загадками он не стал. Вряд ли Шура умеет читать мысли.
— Так?
Поднесла руку к лицу Игната, остановилась. Он отлично видел тонкие пальцы в свете закатного солнца — оранжевый диск быстро катился вниз, обещая скорые сумерки и тёмную, звёздную ночь, — притронулась к щеке сначала подушечками, потом, словно осмелев, всей ладонью. Игнат зажмурился, стремительно проваливаясь в желание, которое через несколько мгновений будет невозможно скрыть, если невесте придёт в голову отвести взгляд.
Завершил странную ласку быстрый поцелуй в щёку. От неожиданности Игнат открыл глаза, но увидел лишь спину стремительно уходящей Шуры. Скрипнула калитка, громыхнул металлический затвор с той стороны, послышались лёгкие шаги к дому — и всё это в повисшей мистической тишине.
Что ж, Игнат Степанович, тебя за день дважды невеста поцеловала, а ты ее всего лишь за руку подержал — вот так ситуация.
Дома ждал смурый отец, решивший с порога высказать недовольство сыном, вернее, будущей невесткой. Слишком молодая, соплячка. О чём сын-бестолочь думал, когда «сватал» девчонку. Пяти лет не пройдёт, как распадётся семейная жизнь, а с ней и карьера Игната.
— Рассказал Фёдор, что здесь приключилось, — стоя у перил крыльца, продолжил Степан Миронович, качая осуждающе головой. — Не нужно было тебе вмешиваться. Ничего бы эта Настя не сделала, так, попугала бы, и всё. В крайнем случае, власти есть, такую проблему решить — плёвое дело.
Отец прямо говорил про уголовное преследование сестры Шуры. Не позволено простым гражданам ружьями махать. При должном подходе можно такие статьи уголовного кодекса применить, что выйдет Настя из мест лишения свободы лет через пятнадцать, не раньше.