Назову своей - стр. 3

Подойдёт такой, велит покаяться в грехах, и станешь каяться, даже трусы вытряхнуть от продуктов жизнедеятельности забудешь.

— Я поеду? — промычал Саня.

— Ступай, сын мой, — величественно ответил Игнат, зачем-то приложил ладонь ко лбу несчастного, надавил что было силы, тут же шлёпнул с оттягом и выскочил на улицу, давясь смехом.

УАЗик рванул по узкому проулку, между кустов крапивы, полыни, распугивая кур, гусей и полусонных поросят. Игнат ржал, как конь, уже не стесняясь, перегибался пополам, хватался за живот.

— Ну, здорово, разведка, — услышал он басистый, под стать телосложению, голос старшего брата.

— Здорово! — протянул он руку в ответ.

— Неужто, правда, жениться надумал?

— Надумал. На дочке Барханова, Любе, знаешь такую?

— Знаю, знаю. Да, вон она идёт.

* Кандалы – выдуманное название населённого пункта.

** Наставники (здесь), старейшины, начётчики – духовные отцы, которые стоят во главе приходов, общин, сообществ.

*** Никониане – Никониа́нство (также никониа́нский раскол, никонианская ересь, новообрядчество) — термин с отрицательной оценочной коннотацией, используемый приверженцами старообрядчества в отношении сторонников богослужебной реформы в Русской церкви XVII века.

2. Глава 2

Игнат проснулся рано, что называется, с петухами. Сначала не понял, что за звуки несутся в открытое окно, спросонья решил — телевизор надрывается. Но быстро сориентировался в ситуации, довольно потянулся, огляделся.

Просторная комната, полутораспальная кровать из натурального дерева с ортопедическим матрасом, высокие комоды вдоль стен, платяной шкаф в углу. На окнах простые шторы, без ламбрекенов и прочих завитушек, растения в цветных горшках на подоконниках.

Раз проснулся, значит, надо вставать. День впереди длинный, планы какие-никакие имелись, главное — познакомиться поближе с Любой. Накануне, сразу по приезду, Люба шла по проулку по своим делам, остановилась, чтобы поприветствовать соседей, задержала взгляд на Игнате.

В том, что она его узнала, сомнений не было, как и в том, что поняла, зачем он пожаловал. Игнат хотел было перемолвиться парой слов с потенциальной женой, но одёрнул Фёдор, тот самый брат, к которому приехал Игнат:

— Нехорошо это, — шепнул он.

Игнат сразу вспомнил, где находится. Замашки современного мира и избалованного женским вниманием мужика стоит оставить при себе. Придёт время, тогда и поговорит с Любой, а пока достаточно вежливого приветствия.

Игнат знал, Люба набожной не была, давно жила в миру, как уехала в семнадцать лет в Новосибирск, так там и осталась. Закончила колледж на экономиста, поступила на заочное в институт, одновременно работала и жила полной жизнью молодой девушки в большом городе.

После вышла замуж, как это часто бывает, не спросив родителей, особенно отца. За единоверца, только муж был из другого согласия*, тоже беспоповского, из поморцев. Обе семьи рады не были, но противиться не стали, тем более, у брака имелась «уважительная причина», которая того и глади полезет на нос.

Причины развода Люба не называла, в переписке Игнат лезть в душу не собирался, да и в принципе не хотел. Нечего прошлое ворошить, смотреть надо в новый день. Официально разводы не приветствовались, какого супруга господь послал, с тем жить следовало, только люди — не роботы, тем более в двадцать первом веке, по чужой указке мало кто жить согласен. Родители испросили у наставника разрешения на развод дочери уже через год после официального и сейчас подыскивали нового мужа Любе, в этот раз точно своего согласия, чтобы без сюрпризов. Нажилась самостоятельно, достаточно!