Наживка для резидента - стр. 22
Ночь прошла спокойно. Хайбибула, вернувшись в свой штаб в здании бывшего муниципалитета около городского рынка, проспал в подвале десять часов без сновидений.
Следующий день начался спокойно. Бомбовые удары не возобновлялись. Обеим воюющим сторонам нужна была передышка.
На одиннадцать часов был запланирован военный совет главных полевых командиров, фактически являющийся властью в осажденном городе. Там нужно определиться по важным вопросам и с согласованной позицией выйти на Большой совет, формально числившийся в Бекрае верховным органом управления.
Данное действо должно было состояться на территории полуразрушенной мебельной фабрики, расположенной как раз рядом с сержантской школой, которую вчера обороняли. Это был рубеж обороны, куда пришлось бы вчера отступать, если бы не удалось удержать школу.
Хайбибула шел туда с тяжелой душой, зная, что на этом военном совете ему предстоит еще один бой. Может, даже не менее тяжелый, чем вчера. И не менее важный. Ведь, как показывает опыт, вооружение и многочисленность армии – это далеко не все, что нужно для победы. Главное – сплоченность, чистота помыслов и идей. А вот со сплоченностью обстояло не слишком хорошо. И сегодняшний военный совет должен тут стать судьбоносным.
На просторной, огороженной двухметровым забором и почти не затронутой бомбежками территории мебельной фабрики в укрытиях из бетона, за валами песка была размещена различная техника – пикапы, «Хаммеры», русские и английские бронетранспортеры. Сновали вооруженные люди. В ста метрах отсюда была действующая больница. Моджахеды специально ее не закрывали – наоборот, насильно сгоняли туда как можно больше женщин и детей, чтобы окрестности не бомбила авиация. Эта хитрость срабатывала до поры до времени.
Хайбибула направился к кирпичному трехэтажному корпусу, где раньше располагалась администрация фабрики и даже сохранились стеклопакеты в оконных проемах. Он прошел через часовых. Около входа в зал совещаний на первом этаже прямо на ковровом покрытии пола сидели бойцы. Другие подпирали стены или слонялись туда-сюда, как мятник. Но все они были настороженные, хмурые и буравили друг друга взглядами, не отводя рук далеко от оружия. Все это были телохранители тех, кто собрался за дверями. И никто здесь не доверял никому.
Вновь прибывших одарили злобными взорами. Но сопровождавший Хайбибулу телохранитель, не обращая ни на кого внимания, распахнул дверь зала. Шагнул внутрь. Быстро осмотрел помещение. И только после этого, поклонившись, пригласил командира заходить.
От былого просторного зала совещаний остался ряд мягких стульев в углу. Все свободное пространство было достаточно сумбурно застелено награбленными коврами, заставлено диванчиками, низкими столиками – заметно, что среди тех, кто приложил руку к оформлению этого помещения, дизайнеров не водилось.
На пуфиках рядом, чуть ли не обнявшись друг с другом, сидели Сейфул и Зияульхак – полевые командиры, державшие восток города. Они были как братья, неразлейвода. Даже внешне похожие – высокие, худые, смуглые до черноты.
В отдалении, положив руку на выступающий живот, важно восседал на диване кругленький, щетинистый и звероподобный, с густой курчавой бородой, в которой потерялись щеки, Хасани Халил, за глаза именовавшийся Бешеным Кабаном. За его поясом был кинжал в серебряных ножнах, отделанный драгоценными камнями, на боку деревянная кобура с увесистым оружием – скорее всего, русским автоматическим пистолетом Стечкина. Он смотрел на всех с нескрываемой злобой. После смерти Большого Имама именно к нему перешло руководство бандой.