Назад в СССР - стр. 30

Сидя на следующий день за обеденным столом перед матерью, Антон уже по привычке прятал руки внизу. Отчим тактично разливал напитки, избавив его от этого. Пообедав, мать ушла в свою комнату, а отчим растопил камин в зале. Мужчины сели в кресла напротив и смотрели, как пламя пожирало осиновые поленья.

– Я так понял, мать ничего не знает? – спросил Антон.

– Нет.

– Но ей же придется узнать когда-нибудь?

– Я оттягиваю этот момент как могу.

Антон посмотрел на отчима.

– Сейчас я скажу то, что мать не должна знать…

– Говори.

– …Я стал ходить на встречи анонимных алкоголиков.

– Серьезно?

– Да. Если мать узнает, то точно решит, что я алкоголик.

Отчим кивнул головой.

– Я не скажу ей.

Антон потрепал рукой лацкан пиджака.

– Это все равно что обратиться к психиатру – все решат, что ты – псих. Так что лучше пусть не знает.

Отчим молча кивнул головой.

– Я сделал большой шаг вперед, признав, что я – алкоголик. Мне было непросто.

Отчим кочергой перевернул поленья. Пламя захватило их с другой стороны. Он сказал:

– Пока ты будешь играть на бирже, не пить сложно. Ты и сам это знаешь…

– Да. Я знаю.

– Ты думал, чтобы уйти?

– Нет…

– Совсем не думал?

– Но может быть, я бы ушел, если бы еще немного заработал.

– Сколько тебе нужно?

– Я не хочу тебя ни о чем просить, понимая твое положение.

– Никто о нем не знает. Считай, что его нет.

– Я так не могу.

Отчим достал из коробки кубинскую сигару и закурил. Увидев в глазах Антона немой вопрос, он сказал:

– Глупо сейчас мне отказываться от удовольствий…

– Да, глупо.

– Мне кажется, ты о чем-то хотел меня попросить?

Антон долго молчал, потом заметил:

– Считаем, что ты здоров, а я не алкоголик?

– Давай.

Антон провел рукой по лицу и подался вперед.

– У меня есть хороший инвестор. Он знает, что у меня в правительстве есть инсайдер. Моральная сторона дела его не волнует. Он хочет вложить в мой фонд двести миллионов долларов. И процент от сделки для меня выше обычного в два раза.

– Неплохо.

– Ему нужны точные, достоверные сведения. Он не хочет рисковать.

– Никто не хочет рисковать.

– Он хочет продержать деньги в акциях, где-то полгода – год, а потом выйти из них. И при этом хорошо заработать.

Отчим опять спокойно пошурудил кочергой в камине. Обернулся.

– Что ты ему сказал?

Антон откинулся на кресле и уставился на пляшущее оранжевое пламя.

– Сказал, что сейчас это невозможно.

Отчим кивнул головой и надолго задумался. Потом повернулся к Антону:

– Я тебе кое-что хочу предложить…

– Что?

– Сделку, договор…

– Я слушаю, – Антон повернулся к нему всем телом.

– Ты знаешь, что мы давно с матерью хотим, чтобы ты перестал играть на бирже и ушел из этого бизнеса…

– Ты меня в него привел…

– Да, я тебя в него когда-то привел и теперь вижу, что ошибся…

– Я как раз ни о чем не жалею. Я стал богат и многое могу себе позволить.

– Да, и при этом ты ходишь в общество Анонимных Алкоголиков.

Антон помолчал, потом заметил:

– Лес рубят – щепки летят…

– Короче, сделка такая – я дам тебе хорошую наводку, твой инвестор вложит деньги, и через полгода… Ты меня слышишь, через полгода – ты продашь все акции и все свои активы в фонде и закроешь навсегда за собой дверь. Станешь свободным человеком.

Антон подумал.

– А что потом?

– Потом? Просто живи… Женись, роди детей. Гляди, как они растут…

Антон смотрел на пламя и думал.

– И еще, мне надо, чтобы ты позаботился о Воланде, когда меня не станет. Матери с ним будет трудно управляться.