Найди меня в лесу - стр. 23

Не было только бунтарского духа.

Скорее всего, его просто не было в самой Марте, но иногда ей так хотелось, чтобы был. Хотелось, словно в юности, носить косухи, ездить на мотоциклах с подозрительными парнями, горланить на рок-концертах, стаптывать ноги в ночных прогулках. Недолгий период, который запомнился ей как сама жизнь. Возможно, так оно и было. По крайней мере, выглядело более похоже на неё, чем финансовые операции, юбки-карандаши и крупное тело доброго Олафа, придавливающее её к матрасу.

Конечно, никто не мешал Марте надеть косуху и поехать на концерт. Не мешал даже напиться там, переспать с каким-нибудь мужиком, прокатившим её на своём мотоцикле. Но, в отличие от клипа Аврил Лавин, всё это было бы лишь пародией.

Почему она живёт в этом городке, с этим мужчиной, этой жизнью?

Она ведь могла стать кем угодно. Жить где угодно и с кем угодно. Какого чёрта она потратила всю свою жизнь непонятно на что?

Действительно – непонятно на что.

Но всё это было приливами. Пересмотренный видеоклип, статья в журнале о чужих успехах, песня в наушниках, когда она едет в автобусе и смотрит в окно на просторные пейзажи. Тогда у неё не было ответов. Точнее, они казались слишком притянутыми, лишь отговорками, скрывающими то, что на самом деле она упустила что-то важное, она боится чего-то настоящего, ей нужны перемены. А ответы были отвратительно просты, и в другое время казались ей совершенно очевидными: она действительно любит Олафа, ей нравится работать в банке и получать там хорошую зарплату, а ничего другого она, кстати, и не умеет, зато своё дело знает хорошо, и, конечно, этот затерянный между заливами и лесами тихий спокойный городок она просто обожает, ведь она и сама вся тихая и спокойная, а долбанный бунтарский дух – лишь выдумка, то, что никогда не было ей близко и никогда не будет. И это прекрасно.

В первый же день её долгожданного отпуска они с Олафом снова поссорились, и наверняка скоро это повторится. То, что потихоньку грызло Марту изнутри, всегда отражалось на её муже. Она не раз уходила, чтобы собраться с мыслями, так сказать, брала перерыв. А потом наступал парадокс.

Марта прекрасно понимала, что если бы всё было хорошо, на своих местах, так, как и должно быть, то никакие перерывы ей не понадобились бы.

И в то же самое время, поостыв от размышлений и затолкав неприятные вопросы к собственной жизни и своим поступкам в потайное дно многогранной, но не использующей свой потенциал души, Марта словно приходила в себя. Или снова погружалась в кому. С этим она никак не могла определиться. Но так или иначе, а она возвращалась к Олафу, в их квартиру, на свою работу, в привычную колею. Олаф был святым, раз терпел это раз за разом, не зная истинных причин её поведения.

Но сегодня что-то поменялось. Из-за видеоклипа или нет, а Марта вдруг осознала совершенной простой факт: если она снова ничего не сделает, снова совсем ничего с этим не сделает, то через пять, через десять лет, когда вернутся эти чувства – а они вернутся, – Марта горько пожалеет. Станет не просто слишком поздно – об этом даже неприлично будет думать. И вот тогда-то всё по-настоящему закончится.

Капля переполнила чашу, и что-то должно было случиться.

Она должна что-то сделать.

Старшая сестра одного из учеников ещё помнила, как хочется развлекаться в их возрасте, и успешно продолжала развлечения в своём. Старый дом, в котором она жила то одна, то с каким-нибудь парнем, за небольшую плату становился пристанищем для подростковых вечеринок, с единственным строгим правилом: к её возвращению привести дом в полный порядок. Своими силами и силами всех парней, которых она затаскивала в постель, сестра подремонтировала и отделала старую развалюху, украсив её и обставив по своему вкусу, превратив её в очень даже приличное жилище. Как нельзя более подходящее для периодических подростковых увеселений. Когда сестра ночевала у одного из парней, которых она подцепляла по всем деревенькам и городкам, словно навёрстывая упущенное в школьные годы, она скидывала в специальный чат сообщение. И тогда начиналась подготовка к вечеринке.