Найденыши мои - стр. 19
– Отстань, Зой. Что ты ко мне пристала? Я лучше знаю, что мне делать и как жить.
– Хорошо, хорошо… Кстати, забыла тебе сказать… Вчера вечером Лена несколько раз звонила, спрашивала, почему ты трубку не берешь. Беспокоится она о тебе… И сегодня тоже звонила… И наверняка еще скоро будет звонить! И что я ей скажу, по-твоему? Извини, мол, у Саши какая-то Кристина на горизонте высветилась? Которая позабавилась с ним один денек и улетела, и даже номера телефона не оставила. Сам-то не слышишь, как смешно звучит? И это я все должна Лене сказать, да?
– Да говори что хочешь, Зой… Мне все равно.
– Даже так? А ты не считаешь, что это подло по отношению к Лене? Вы же целый год встречались… Ты практически жил у нее… Год, Саш, целый год! А не один день, как с этой Кристиной! Ну кто она такая, ну зачем она тебе, а? Брось это наваждение, возьми себя в руки! Не поддавайся! Уехала она, и забудь… Дай себе время забыть. Да тебе и помнить-то, собственно, нечего!
– Я не могу, Зойка. Не могу. И не забуду. Я ее люблю.
– Так не бывает, Саш… Я ж тебе объясняю… Так не бывает! Тебе это показалось, просто показалось! Перетерпи пару дней, и все пройдет!
– Нет, не пройдет… Я знаю, что не пройдет. Мне ее надо найти, обязательно надо найти…
Он вдруг напрягся, выпрямил спину, глянул на Зою очень внимательно. Потом проговорил тихо:
– Я вспомнил, Зой… Вспомнил… Ты ж говорила, у тебя подруга в том санатории работает, в «Восходе»! Татьяна! Господи, почему я сразу не сообразил?! Попроси ее, Зой… Пожалуйста…
– Нет! Не буду я ее просить, Сашка, не буду! Для твоего же блага не буду! И успокойся уже, понял? Голову включи и успокойся!
Зоя уже почти кричала, не обращая внимания на то, что ее голос был слышен далеко в открытые окна комнаты. И от своего крика расходилась все больше:
– Что ты, как пацан малолетний, заладил одно – люблю да люблю! Ромео хренов! Юноша бледный со взором горящим! Любит он, надо же! Только посмей мне еще…
– Да, Зоя, люблю. И не кричи. Что ты кричишь на меня? Лучше помоги… Ну что тебе стоит…
Зоя вдруг осеклась и замолчала. Долго молчала, глядя в окно. Потом вздохнула грустно и произнесла уже совсем другим голосом, тихим и спокойным, но с ноткой тоскливой безысходности:
– Любовь – это, конечно, хорошо, Саш… Это прекрасно… И я тебя понимаю где-то… Всякая душа просит романтики, это понятно. Но тут дело в другом, Саш… Понимаешь, мы просто не можем себе все это позволить, просто не можем… Я не могу, ты не можешь… Димка не может…
– Почему, Зой? Почему ты так говоришь?
– Да потому… Это слишком большая роскошь для нас. Слишком большая… Это нам мешает, понимаешь? Жизнь построить нормальную помешает… Пусть те с ума сходят от любви да романтики, у кого за спиной тылы есть. Мамы, папы, дедушки, бабушки. Семья. Те, которые всегда поддержат в трудную минуту. Кров и хлеб дадут. И кровную любовь. Жизни своей не пожалеют. А у нас ничего этого нет, Саш, нет! Мы свой кров и хлеб сами себе добывать должны! Мы свою жизнь рассчитывать должны, прямо по калькулятору! Одни только цифры, одна выгода! Чтобы на них ногами стоять можно было! И не падать! Нам необходимо ощущение тыла! Именно это в первую очередь нам нужно, а не любовь!
– Так мы друг другу и есть семья… И есть тыл… Я, ты, Димка…
– Нет, это не тыл. Это иллюзия тыла. Не может дать ощущение тыла тот, у кого у самого ничего нет. И я сейчас не материальное имею в виду, сам знаешь. Ты пойми, что Лена – это и есть твой тыл… Она все это может тебе дать. По-настоящему. Она любит тебя. Принимает. Все о тебе знает и понимает. А эта твоя Кристина – она кто? Да никто! Свистопляска курортная. Только и всего. Вот и подумай, зачем тебе это все? Ну, найдешь ты ее, допустим… А дальше что? Разве она даст тебе то, что может дать Лена?