Навязанная жена. Нелюбимая - стр. 22
Я даже две недели прожила в монастырском ските в забытом всеми богами месте, пила одну воду, ела сухой хлеб не самого лучшего качества и пыталась замаливать грехи. Какие именно, мне никто не сказал, а я себя греховной точно не чувствовала и просила лишь об одном – чтобы меня отпустили и позволили вернуться домой. Может, поэтому ничего не получилось. Боги не отозвались, проклятие не снялось. Я осталась все такой же темной, как и за две недели до изгнания. Только более худой, осунувшейся и злой.
Небольшое послабление наступило после того, как меня согласилась осмотреть верховная жрица, которая прислуживала лишь императору и его семье. Пожилая дама в золотых одеяниях и огромной короне в виде солнца уделила нам с мамой всего пять минут. Но какие это были пять минут!
Нас приняли в ее личной резиденции в центре столицы. Та представляла собой огромный особняк с темным интерьером и задернутыми наглухо шторами, из-за чего всюду горели магические светильники. Воздух внутри был пропитан ароматами трав и благовоний. А еще здесь царила полнейшая тишина, и поэтому звук собственных шагов, когда мы шли по длинному коридору к кабинету, воспринимался оглушающе громким.
– Подойди! – велела жрица.
Она восседала в массивном кресле, обитом бордовым бархатом, и в упор смотрела на меня.
Я даже шага не успела сделать, как получила тычок от мамы.
– Давай, быстрее, – прошептала она.
Остановившись напротив кресла, я присела в реверансе и опустила взгляд. Не хотелось, чтобы жрица увидела в нем все то, что я думала о происходящем в целом и о ней в частности.
– Ниже, – скомандовала она. Хотя куда ниже? У меня от напряжения даже спину свело. – На колени!
Пришлось подчиниться.
Прикусив губу, чтобы не выдать что-нибудь этакое, из-за чего все наше семейство потом сошлют поближе к хребту на границе со Свободными землями, я послушно опустилась на колени. И поймала себя на мысли, что платье из легкого розового шелка с прозрачными газовыми фонариками мне уже не жалко. Я вообще как-то незаметно разлюбила все эти светлые тона. Наверное, мне просто очень не нравилось, когда мной так бесцеремонно командовали, и я перенесла свое отношение на цвет.
Только я опустилась, как жрица быстро схватила меня за подбородок, болезненно впиваясь ногтями в кожу, и заставила поднять голову. Зрачки у нее были золотистыми, почти того же цвета, что и ободок вокруг них.
Жрица около минуты смотрела мне в глаза, и я не могла отделаться от мысли, что она пытается проникнуть в мой мозг и прочитать мысли. А мне этого, конечно, не хотелось, поскольку ни о чем приличном и радостном в тот момент не думалось. Она же не отводила взгляда, продолжая впиваться в нежную кожу длинными когтями и оставляя на ней красные отметины. А потом внезапно отпустила меня, даже слегка оттолкнув. От неожиданной потери опоры я едва не рухнула на пол, но сумела удержаться.
Жрица откинулась на спинку своего кресла и сцепила пальцы в замок.
– Помогите нам, светлейшая, мы совсем отчаялись, – взмолилась матушка и тоже упала на колени, сложив руки в молитвенном жесте.
– Не о том просишь, – произнесла жрица, вновь бросив на меня проницательный взгляд. – И богов зря тревожишь. Нет на девочке проклятия и злого умысла. Богиня Судьбы предрешила ее будущее, сделав такой.